– Может этот уголовник у начальника квартиру требовал, – встряла в разговор баба Дуся, убиравшая со стола грязную посуду после праздничного ужина.
– В ресторане квартиры не дают, – резко ответила старушка Ирина.
– Зато там за стаканом водки договариваются, – сверкнула баба Дуся свирепым взглядом в сторону Ирины, – а вот об чем договариваются – можно и узнать.
– Как? – изрек вопрос Игорь.
– Узнать, кто рядом был, выпытать, что он слышал, – старушка унесла посуду на кухню.
– Хороший совет, – вздохнул Игорь. – Жаль, что невыполнимый.
" Сегодня Ирине надо позвонить, – подумал Малышев, —
п оздравить с днем рождения " . Он этот день держ ал в памяти
вот уже несколько лет. Тогда, шесть лет назад, Олег Павлович, еще будучи в звании старшего лейтенанта, был приглашен, как друг его приятеля, на вечеринку. Он и не подозревал, что этот осенний день принесет ему столько разочарований. Шел с букетом прекрасных цветов и с мечтой в сердце: будет, будет его любимая девушка с ним навсегда!
Но Ирина, выслушав его предложение, с легкой насмешкой, впрочем, совсем не обидной, тактично и мягко указала ему его место.
Другому парню, возможно, было бы не обидно. А ему, Малышеву, она загнала в сердце такую занозу, что он вот уже столько лет не может от нее избавиться. Лишь во время работы, когда все мысли заняты делом, заноза не дает о себе знать. Но стоит войти в холостяцкую квартиру, как в сердце начинается легкое покалывание и всплывает в памяти любимое до ненависти лицо…
Малышев ходил своей упругой походкой по квартире, несколько раз поднимал телефонную трубку, набирал номер квартиры Костикова, но всякий раз, услышав голос Игоря, не мог произнести ни слова.
Почему к аппарату не подходила Ирина? Впрочем, это можно понять: вечер для нее праздничный, в доме полной гостей, естественно, не до телефонных разговоров. А, возможно, она с ним больше вообще не захочет разговаривать. Последний разговор у них состоялся как-то неудачно. Не ту тактику он выбрал. Напрасно набросился на Игоря. Надо было вести линию атаки хитрее. А он ринулся в бой, как боевой слон, круша все на своем пути. Вот и сокрушил свои хрупкие надежды на семейное счастье.
– Семейное счастье, – горько произнес он вслух, – не создан, видно, я для семейного счастья, – гнев постепенно вливался в мозг, захлестывая только что виденные перед глазами картины прошлых лет. – Так не будет семейного счастья и у пижона! – он сжал кулак здоровой руки, стукнул по столу и удар тут же острой болью отозвался в больной руке. – У, черт! И почему не звонит Красильников! Обещал
