Под грозным и неусыпным взглядом внука, заботящемся о родной, хотя и гражданской, жене, она накрепко и с удовольствием затянула шнурок и, удобно устроившись в кресле, строго сказала:
– А-ну, рассказывай.
Увидев такой интерес к столь мелкому факту, Игорь даже удивился:
– Просто Марина Аркадьевна взяла ссуду в банке под залог дядиной квартиры. Потому что она уезжает, а свою долю на наследство в любом случае имеет. Вот она и оформила договор.
– Оформить-то оформила, а как же теперь с Фросей быть? – задумалась Евдокия Тимофеевна, подперев щеку кулачком. – И с сынком ейным?
– Ну, о какой Фросе Вы говорите! – взвился внук. – Сами же рассказывали, что деревенскую племянницу Тамарой зовут!
– Да какая разница, – отмахнулась старушка. – Как же нам теперь быть?…
Увы, вопрос в данном случае получился риторическим, потому что получить ответ на него так и не пришлось – на пороге возникла сияющая Ирина:
– Ну, что же вы в комнате-то сидите! Такую красоту пропустите! На улице первый снег выпал!
Она растормошила мужа и потащила его к окну, а Евдокия Тимофеевна тем временем прошмыгнула на кухню, мысленно благодаря собственную прозорливость и заодно – умных людей, которые придумали способ регулировать огонь в горелках плиты, из-за чего ужин оказался испорчен не безнадежно.
* * *
– Как вы тут без меня? – прямо с порога начала спрашивать старушка. – Никто не приходил? Не звонил?
– Нет… – едва успел вставить слово в этот поток Стас.
– Я вам пельменей принесла, – безо всякого перехода сменила тему разговора баба Дуся, – а то понакупите всякой ерунды. Чегой-то у вас здесь? А, щи – это хорошо. Правильно, ребенки должны витаминно питаться, калорийно, – блеснула она модным словом, которое в последнее время часто употребляла Ирина.
Конечно, Тамара и сама могла позаботиться о хлебе насущном для себя и своего сына, как она и делала всегда. Но то ли от смены обстановки, то ли от потери единственной надежды в этом жестоком мире, у нее совсем опустились руки. Поэтому ей было особенно приятно, что совершенно чужой и незнакомый (когда-то) человек, проявлял такую заботу о ней и Стасике.
После взаимных упреков в квартире установился, наконец, мир и лад. Бабуся, взяв над кем-нибудь шефство, вовсе не собиралась уступать свои права, а Калинина, как женщина во многом самостоятельная, не хотела зависеть от кого-либо, даже доброго и бескорыстного. Но все-таки в этом споре выиграла баба Дуся:
– Можешь мои пельмени и не есть вовсе, я их ребенку принесла, ему расти надо.
