«Ну, уж достанется ей на орехи, – не без злорадства думал Игорь. Говорил ведь он ей, чтобы не лезла в это дело. Нет же! – Ну, держись, баба Дуся, будешь теперь знать, как нос в чужие дела совать!»
Игорь ополчился на старушку не на шутку. В такие моменты, когда, в принципе, случавшиеся с ним фиаско были исключительно его собственными провалами, он начинал сваливать всю вину за свою неудачу на Бабусю, без которой не обходилось ни одно из его начинаний. В такие моменты она рисовалась ему не только в тонах мрачных и мстительных, но и вызывала чувство острой идиосинкразии.
«Все, – думал Костиков, – теперь уж я ее отправлю обратно в деревню!» И воображение услужливо рисовало сцены, в которых несчастная старушка со слезами на глазах собирает свои вещички и съезжает навсегда из его квартиры.
Вот, в таком расположении духа, Костиков вошел в собственные апартаменты, готовый выяснить с надоевшей бабкой все вопросы. Он прошествовал на кухню и застал виновницу (так ему казалось) собственного очередного (в который уж раз!) просчета за приготовлением салата.
Игорь нарочито громко и демонстративно вздохнул и уставился на Бабусю тяжелым, немигающим взглядом.
– Ой, Горяш, чтой-то с тобою? – всплеснула ручонками ненавистная старушенция. – Вид у тебе какой-то нездоровый! Заболел что ли?
Игорь молчал.
– Ладно, – Бабуся, видимо, почувствовала неладное и затараторила, – ты садись, отобедай, Покушаешь, подобреешь, авось и сможешь говорить, как человеки…
Игорь промычал что-то нечленораздельное.
– Вот, вот, – согласно закивала головой Бабуся, – и я об тем же, – и засуетилась, собирая на стол.
Игорь по-прежнему стоял у окна и смотрел на бабку испепеляющим взором. Ему очень хотелось сказать что-то такое, отчего она бы перестала присундыркивать и обиделась, да обиделась так сильно, что стала бы сразу собирать вещи. Но, с другой стороны, в нем уже начала просыпаться его обычная жалостливость. Он вдруг посмотрел на эту маленькую, хрупкую старушку, и ему стало ее жаль, жаль до безобразия, до какого-то щенячьего состояния.
Она так старательно собирала на стол, суетилась, бросая на него короткие обеспокоенные взгляды, что он уже почувствовал накатывающую волну отвращения к себе самому. Игорь мучительно вздохнул, отвернулся и поплелся в ванную мыть руки, понимая в очередной раз, что он лох чилийский и ему в детективном бизнесе делать нечего… По крайней мере, без помощи этой маленькой старушки, что готовила ему сейчас обед. Начинались муки рефлексии.
