Когда я почувствовала, что «Ниссан» перестал кувыркаться, я обнаружила, что машина моя лежит на боку. Кое-как открыв дверцу, я вывалилась на асфальт. Страшно болела нога, и я с трудом передвигалась.
Как назло, мимо не проезжало ни одного автомобиля, а уж гаишников словно корова языком слизнула. Хотя вот к их помощи мне сейчас хотелось обращаться меньше всего.
Наконец мне удалось остановить проезжавший мимо «жигуленок», и его владелец после некоторых раздумий и сунутой ему сотни помог мне вернуть машину в горизонтальное положение, после чего я села за руль и убедилась, что машина заводится и вполне может передвигаться.
Есть ли в ней какие-то повреждения – а они наверняка должны быть, – я выясню завтра, а пока главное – добраться до Ольги.
Правая нога продолжала болеть и распухала на глазах. Я почувствовала, как узка становится мне правая брючина. Поскорее доехав до Ольги и заперев машину, я, хромая и даже охая от боли, поднялась к сестре.
Отперев дверь своим ключом, я вошла в квартиру. Слава богу, на этот раз Ольга не забаррикадировалась. Однако, услышав шум в коридоре, она осторожно выглянула из своей спальни.
– Это ты! – облегченно проговорила она.
– Только не вздумай сигануть мне на шею! – предупредила я.
Видимо, выражение моего лица было настолько страдальческим, что Ольга испуганно спросила:
– Что-то еще случилось?
– Случилось, – буркнула я. – Помоги до дивана дойти.
Ольга осторожно подставила мне свое хрупкое плечо, и я, опираясь на него, добрела до дивана. Там, наконец, я смогла стянуть брюки и осмотреть ногу. Она действительно здорово распухла, наступить на нее было практически невозможно. Почему при перевороте пострадала именно нога, я сказать не могла.
– Господи! – ахнула Ольга. – Какой кошмар! Тебе же врач срочно нужен! У тебя вывих!
– Никто мне не нужен, у меня просто сильный ушиб.
– А я тебе говорю, вывих!
– Твоя категоричность и самоуверенность в постановке диагнозов меня доведет когда-нибудь! Себе что-то ты явный алкоголизм в диагноз не записываешь! И только попробуй мне надуться! – прикрикнула я на сестру. – Я тебя мигом от этого отучу!
У Ольги задрожали губы, и она отвернулась, чтобы я этого не видела.
Нет, нервы явно сдают. Вот в этом диагнозе можно не сомневаться. Ольгу жалко. Чего я на нее так? Сама невротичкой становлюсь!
– Прости, пожалуйста, – сказала я. – И дай мне бинт, если можешь.
Ольга, утерев слезы, долго рылась во всех своих шкафчиках с разным ненужным дерьмом, пока не достала откуда-то сероватый от долгого лежания худенький моток бинта.
