– Я ничего не знаю, – сквозь зубы упрямо процедила Наташа.
– Хорошо, – вздохнула я. – Мой телефон есть у Светланы Алексеевны. Так что если надумаете, я буду очень рада.
С этими словами я вышла из комнаты. Рыданий за моей спиной не послышалось.
– Ну что? – ухватила меня за руку Светлана Алексеевна, едва я спустилась вниз.
– Не могу сказать, что Наташа сейчас совсем спокойна, но, во всяком случае, истерики свои она прекратит. Это я вам обещаю. Хотя до полного восстановления душевного равновесия далеко. Но я могу заняться этим с ней после того, как будет закончено расследование. И с вами тоже мы не закончили.
– Ох, я уж и не знаю – может, действительно зря я затеяла это расследование? – покачала головой Светлана Алексеевна. – Все пошло кувырком…
– Так вы отказываетесь от расследования? – прямо спросила я.
– Нет-нет, – сразу же пошла на попятную Светлана Алексеевна. – Продолжайте, пожалуйста. Только скажите – вам хоть что-нибудь удалось узнать?
– Выдвигается несколько версий, – неопределенно сказала я. – и несколько подозреваемых.
– Боже мой! – ее, видимо, шокировало это слово – подозреваемых. – Но мне-то можно знать, кто это?
– Пока нет. Уверяю вас, вы все узнаете, когда дело закончится. А закончится оно скоро, – я попрощалась и покинула дом Мирошниковых, попросив Светлану Алексеевну немедленно дать мне знать, если появится Чулков.
Возвращаясь домой, я раздумывала над ситуаций. Обнадежив Мирошникову тем, что дело скоро будет закончено, я покривила душой. Неизвестно, когда оно будет закончено. Хотя пока наиболее вероятной выглядит версия виновности Геннадия Чулкова.
Почему он скрылся? Хочет выиграть время? Или он исчез навсегда? Но ведь Наташа говорит, что у нее ничего не пропало. Скрыться тогда, когда долгожданный кусок пирога в твоих руках?
Придя домой и отперев дверь, я услышала какие-то подозрительные звуки, похожие на поскуливание собаки. Доносились они из ванной.
Я открыла дверь туда и увидела Ирку, сидевшую на краю ванны и плещущую себе в лицо холодную воду.
– Ты что это? – удивленно спросила я.
Тут Ирка повернулась ко мне, и я ахнула: нижняя губа Ирки была рассечена, из нее сочилась кровь. Левая щека распухла, а под глазом набухал синяк.
– Господи, Ира, да что с тобой случилось?
– Оля… – глотая слезы, выговорила Ирка. – На меня напали!
– Где? – изумилась я. – ты что, куда-то выходила? Но ведь у тебя нет ключа!
– Я никуда не выходила, сидела здесь. Вдруг раздался звонок. Я подумала, что это ты или Полина. И открыла, не спросив. Я всегда была простой…
