— А Митя? — спросила Даша. — А Гоша?
— Афанасий Петрович! Любовь Михайловна! — закричала мачеха Тамара, поспешно ретируясь с поля боя. — Откуда вы привезли к нам этих старичков? Какие-то миссии! Какое-то обостренное чувство справедливости!
В этот момент из-за дерева высунулась бородатая физиономия, разрисованная сажей, которой на участке было с избытком. Раздался душераздирающий крик, потом показалась вся худощавая фигура монстра. Он приготовился к прыжку…
Дети замерли от страха и в то же время с восторгом обожания глядели на чумазую морду, как на своего доброго знакомого. Над полянкой повисла напряженная пауза. Чудовище сделало неосторожное движение, и дети с оглушительным визгом бросились врассыпную. Монстр мчался за ними, тяжело дыша и зажимая ладонями уши.
— Начина-ается, — недовольно протянула мачеха.
Сегодня был не ее день. Может, она неправильно выбрала цвет? Белое было несвойственно ее природе? А вот Иеронима Аня никогда не видела таким восторженным. Даже перед картинами великих мастеров он был рассудителен и спокоен, к своим творческим удачам относился и вовсе прохладно. Сейчас же он самозабвенно прыгал, орал, падал, кувыркался в траве вместе с детьми, перепачканный в саже, каких-то строительных смесях.
— А мой пасынок, ваш муженек, Анечка, — заметила мачеха Тамара, — совсем еще ребенок. Он даже младше Мити, Даши. С Гошей они как раз ровесники.
Четыре ребенка, один из которых был взрослым, на время затихли. Собирали перья, мазали лица в саже, делали луки и стрелы, сооружали шалаш из палок и порубленного крыжовника. Но потом опять раздался индейский боевой клич пополам с оглушительным визгом, и опять началась круговерть. Мачеха сначала покрикивала на них, потом перешла на колкие замечания в адрес «сыночка».
— Мальчик мой, Йорик, тебе нельзя столько бегать, — советовала она лисьим голоском, — у тебя остеохондрозик, гипертониечка и другие детские болезни. Половил бы лучше кузнечиков! И это мой наследник, — добавляла она, печально качая головой, — наше будущее. Йорик, сыночек мой, иди к маме переодеть штанишки…
Тут Вилен Сергеевич объявил, что первая партия шашлыков уже готова, и пригласил всех в беседку, где был накрыт стол. Гости и хозяева расселись за столом. Вилен Сергеевич поставил на стол блюдо с дымящимся мясом. «Индейцы» унесли добычу к себе в «вигвам». Оттуда доносилось голодное рычание, шум потасовок из-за куска мяса и застольные индейские песни.
— Жечь города, и в церковь гнать табун, и мясо белых братьев жарить! — услышала Аня известные стихотворные строки, исполненные хоть и знакомым, но уж очень кровожадным для блоковской поэзии, голосом.
