– Сожалею, что я не художник, Морис.
Можно ли до тебя дотронуться? От одной только улыбки можно сойти с ума. А целовать его тоже должна первая? Призывно протянул руку. Иду! Губы на вкус именно такие, как я представляла. Сладко-терпкий поцелуй, крепкий и ласковый одновременно. Тонкие пальцы нежно прикоснулись к моему лицу. Наслаждаюсь! Он знает, чего и как я хочу. Едва заметное движение – и шелк рубашки соскальзывает с тела. В темных глазах огромное, бесконечное желание. Они блестят, как два черных агата, я сделаю так, чтобы они загорелись всепоглощающим огнем. Пусть мы оба сгорим в нем! Бла-жен-ство! Не-бы-тие!
Я очнулась или все еще на небесах? Его ноготок неслышно щекочет мое тело. Ты изучаешь или рассматриваешь меня, не пойму. Взгляд теплый, мягкий и задумчивый.
– Мне удалось сделать тебя счастливым, хоть ненадолго?
– Как недостаточно мимолетного наслаждения! Хочу всего, сразу, навсегда.
– Морис, счастье так же мимолетно, как наша жизнь!
– Наивное дитя! Ты еще так мало понимаешь в этом. У меня впереди безграничность. Я устал размениваться по мелочам. Сомнения – давно забытое удовольствие. Теперь мне необходимо понимание. Не сочувствие. Не жалость. Единственная мечта, которую я не могу удовлетворить по собственной воле. Дайте мне возможность забыть, кто я есть, и я стану счастливым.
Надеюсь, он это не серьезно? Приподнявшись на локте, стараюсь заглянуть в лицо. Слава Богу, в нем ни тоски, ни обреченной усталости. Лишь легкая грусть, а еще больше – благостная удовлетворенность. Не понимаю. Это не я дитя, а ты. Я говорила о сексе, о постели. Чтобы понять человека, иногда всей жизни не хватит, но я могу попробовать. Перебираю пальцами жесткие кудри волос, глажу лицо. Какая прохладная кожа! С какой неподдельной искренностью отозвался на ласки!
– Секс давно перестал иметь для меня первостепенное значение. Премудрости этой науки я в совершенстве постиг еще сто лет назад. Затащить женщину в постель не главная задача. Еще года два, максимум три, и я уеду отсюда.
Как успокаивают и расслабляют прикосновения его рук!
– Не знаю, как ты, а я устала. Обними меня, хочу сладко заснуть у тебя на плече.
Последнее, что еще успеваю услышать, – бархатную мелодичность голоса:
– Спи, звезда моя!
Ах, какое дивное утро! Морис, где ты? Наверное, ушел по делам. Как чудесно потянуться на этой роскошной кровати! Мое тело продолжает петь. Как волшебная скрипка или флейта. Или другой инструмент, на котором виртуоз играл свои чарующие мелодии. Мой милый Морис, ты настоящий музыкант. Легко касался струн и клавиш – какая музыка любовь! Если бы ты сейчас был рядом, я бы призналась в своем чувстве. Гленда, стоп! Еще и сутки не прошли, как ты приехала в Дак-Сити. С чего ты взяла, что нужна ему? Но ведь ему тоже было хорошо! Я слышала, как бьется его сердце. Он даже застонал несколько раз. Я чувствовала его голод. Опять это слово! Могу поспорить, Морис, что у тебя тоже давно никого не было. Подожди-ка, при всем его «столетнем опыте» он даже не спросил, предохраняюсь ли я. Ну и промах, дорогой! Я-то точно обо всем забыла. Ну и что? Вот от этого мужчины я хотела бы иметь ребенка. Гленда, тормозни, это даже не озорство, а самая настоящая наглость с твоей стороны. Плевать! Зато какая дочка у нас может родиться! Что-то он говорил, что не хочет случайных разовых связей, а хочет понимания. Это что, я смеюсь на весь дом? Да я же чемпион по пониманию!
