– Берегите ее. После вашей мамы так мало осталось. – Старушка схватила Джосс за руку.
– Обязательно, – Джосс немного поколебалась. – Мэри, а вы не хотите заехать и навестить нас? Я познакомлю вас с моим маленьким сыном, Томом.
– Нет. – Мэри покачала головой. – Нет, моя дорогая. Я не хочу больше заходить в этот дом, если вы не возражаете. Лучше не надо. – С этими словами она отступила назад в тень своего узкого холла и захлопнула дверь прямо перед лицом Джосс.
Джосс нашла могилы – за могилой отца. Они уже заросли, поэтому она и не заметила двух небольших надгробий с крестами в зарослях крапивы под деревом. Она долго стояла, глядя вниз на могилы своих братьев. Самуэль Джон и Джордж Филип. Кто-то оставил на надгробиях небольшие вазочки с хризантемами. Джосс улыбнулась сквозь слезы. Мэри их так и не забыла.
Когда Джосс вернулась домой, Люк и Том были заняты в каретном сарае. Бросив взгляд на их счастливые лица, она оставила их продолжать технические подвиги и, крепко сжав в руках записную книжку, укрылась в кабинете. Солнечный свет сквозь окно немного прогрел комнату, и Джосс слегка улыбнулась, наклонившись и подбросив поленья в камин. Через несколько минут температура будет почти терпимой. Свернувшись в кресле, она открыла книжку на первой странице. «Лаура Мэннерс – тетрадь для заметок». Надпись была сделана тем же летящим почерком, который Джосс уже начала узнавать. Она просмотрела первые страницы и ощутила острое разочарование. Она надеялась, что мать сама писала стихи, но в книжке оказались лишь отрывки из произведений разных авторов – скорее всего собрание ее наиболее любимых стихотворений. Здесь была «Ода осени» Китса, пара сонетов Шекспира, кое-что из Байрона, «Элегия, написанная на сельском кладбище» Грея.
Джосс медленно перелистала книжку, читая по несколько строчек то там, то тут, стараясь получить впечатление о вкусе матери и ее образовании. Романтична, эклектична, иногда мрачновата. Попались ей строки из Расина и Данте в оригинале – на французском и итальянском, небольшое стихотворение Шиллера. Получалось, что мать была настоящим полиглотом. Были там даже эпиграммы на латыни. Внезапно настрой книжки изменился. Между страницами ей попался единственный листок, старый и рваный, очень хрупкий, приклеенный к странице выцветшим от времени скотчем. На нем на английском и на латыни была молитва о благословении святой воды.
«… Я делаю это, чтобы злой дух оставил тебя, чтобы ты могла полностью избавиться от вражьей силы, вырвать с корнем и отринуть самого врага вместе со всеми его восставшими ангелами…
