Слава Богу! В номере горит свет и слышно, как Дэвид плещется в душе. Душ это то, что мне нужно. Я смою все болезненные воспоминания и забудусь в объятиях своего мужа.
Я кинулась в ванную. Клубы горячего пара обрушились на меня, едва я открыла дверь. Пар прикрывал зеркало легкой дымкой, и моеотражение в нем казалось причудливым цветным пятном. От жары и духоты я начала задыхаться.
Сквозь пелену тумана я увидела Дэвида. Его глаза были закрыты в экстазе; сидя на краю ванны, он держал в объятиях женщину. Всякий раз, когда он толчками входил в нее, ее длинные светлые волосы вздрагивали подобно влажной спутанной гриве. Вздымаясь подобно необузданному жеребцу, напрягая каждый мускул в сладострастной ярости, он поднимал ее все выше и выше. Его собственные волосы, обычно безукоризненно уложенные, были спутаны и растрепаны. Совершив заключительный толчок, он, содрогаясь всем телом, издал дикий вопль, и его прекрасное лицо тут же приняло тупое, безразличное выражение.
Приглушенные временем, картины прошлого кружат в моей памяти, обернутые каждая в свой аромат: «Поло колон», наше с Дэвидом любимое мыло, которым были намылены их сплетенные тела, аромат гардении, который я почувствовала днем раньше.
Все наши последние ночи. Упорное нежелание Дэвида сообщать точное время своего возвращения. Все, оказывается, имело вполне определенную разгадку. А я-то, дура, думала, что, заурядная внешне и чувственно, смогу удовлетворить такого мужчину, как Дэвид. Теперь я узнала – о, как мучителен был момент прозрения! – что мой ненасытный муж удовлетворял свою страсть с другой женщиной, а не со мной.
Я, шатаясь, вышла из комнаты. Дэвид что-то кричал мне вслед, его хриплый голос, казалось, проникал повсюду. Слезы заливали мои глаза, и узор ковра, лежавшего на полу, расплывался в причудливую какофонию цветов. Я уронила свой кошелек, но не остановилась, а продолжала идти. Какая же я дура, если раньше не разгадала Дэвида! Неужели я ослепла от любви и не могу видеть правду? Всю жизнь я восхищалась своей матерью, стоицизмом, с которым она переносила жизнь без папы, всегда хотела быть хоть немножко похожей на нее. Словно студентка, прилежно копирующая своего преподавателя, я вышла замуж за подобие своего отца.
Я добежала до лифтов и стала нервно давить на кнопку, но двери упорно не открывались. В отчаянии я прислонилась к стене. Все, во что я верила, на что надеялась в этой жизни, было ложью. Семья, любовь – все оказалось жестоким обманом, все рухнуло в один момент. Я вынула носовой платок и поднесла к лицу.
