— Да, и все лишь из-за того, что я люблю черную икру… Я печально вздохнул.
— Да ладно тебе, не хнычь! Мне-то по сути дела, еще хуже…
— Почему?
— Ну что я вообще за персонаж такой, — Собак?
— В смысле?
— Что я из себя представляю?
— Не знаю, автор тебя еще не описывал.
— Ну а как ты себе меня представляешь?
— Как говорящего сенбернара, который ходит исключительно на задних лапах, — сказал я, ни секунды не размышляя.
— Я так и думал…
— Ты что расстроился?
— Есть немного…
— Но почему?
— Просто мне тоже, по всей видимости, не светит в этом рассказе ни Спящей Красавицы, ни Золушки. Ты-то ее хотя бы поцеловал…
— Да, и получил пощечину.
Я с досадой потер горящую щеку.
— Вообще, надо признать, что дела наши плохи и ничего хорошего нас, судя по всему, не ждет, — подытожил Собак.
Я с ним согласился.
— А помнишь, что случилось с Царевной Лягушкой? — спросил я.
— Помню, ты ее поцеловал, а она упрыгала в воду.
— Я тогда сильно сглупил, конечно. Ведь лягушки — это же французский деликатес, значит, для того чтобы обратить ее в царевну и целовать ее — тоже надо было по-французски…
— Век живи — век учись.
— Точно, Собак!
— А вообще меня достали такие положительные девушки как Золушка и Русалочка, — рассердился вдруг Собак. — Хочется кого-нибудь типа женщины-Кошки…
— Вот это да! Ты же Собак! Ты не должен любить кошек.
— Да по фиг мне, — сказал он.
Долгое время мы шли молча, погруженные в самих себя, потом Собак остановился и сказал:
— А ты знаешь, кто во всем виноват?
— Кто? — спросил я.
— Наш автор! Этот бессовестный властитель дум и судеб!
— Пожалуй, ты прав, — согласился я.
— Предлагаю тебе отыскать его и хорошенько с ним переговорить.
— Согласен.
— Зачем он все время подбрасывает нам какие-нибудь подлянки? Ты читал что-либо из его произведений?
— Конечно.
— Помнишь, что случилось с героем «Инфаркта»?
— Бедняга умер от разрыва сердца.
— А герой «Песка»?
— Его похоронили заживо.
— Теперь вспомни, что стало с героем рассказа «Пистолет».
— Он застрелился.
— Так вот, друг мой, если верить статистике, то восемьдесят пять процентов вероятности, что мы с тобой в финале этого рассказа покончим с собой.
— Или умрем как герои…
— Точно. Как два великих мученика!
Мы дружно рассмеялись. Собак весело завилял хвостом.
— Да, не очень повезло нам с автором, — отсмеявшись, сказал я.
— Верно! Нет, чтобы сочинить про нас какой-нибудь сентиментальный роман, погрузив в приятную атмосферу блаженного идиотизма, так он вечно подсовывает нам эту чертову экзистенциальную тошноту.
