– Только один узел, – повторила она слабым голосом. – Я помню.
Она закрыла дверь, отошла, громко топая, вернулась на цыпочках и бесшумно вложила толстый засов в петли. Она княгиня, должна заранее просчитывать разные случаи, даже такие. Рано оставшись без родителей, вынужденно занималась совсем не детскими делами. И сейчас быстро, словно не первый раз убегала от врагов, сменила княжескую одежду на простой наряд своей челядницы, сдернула со стены веревку, завязала конец за ножку ложа, а весь моток выбросила в окно.
Спустилась легко, хотя последний раз так лазила тайком от родителей лет пять тому. Ветер развевал ее юбку, на миг коснулась стыдливая мысль, что, ежели увидят мужчины, застыдят, но тут же холодящий страх высоты стер все лишние мысли.
Руки застонали от напряжения, она спускалась и спускалась по бревенчатой стене, наконец ноги коснулись земли. Она была за глухой стеной терема, окна только на третьем поверхе. До крепостной стены оставалось саженей десять, но здесь скакали всадники с обнаженным оружием, бегали голосящие бабы. Похоже, кого-то все же грабили или насильничали, как в любом захваченном городе.
Опустив голову и сгорбившись, она пошла, слегка подволакивая ногу, к воротам. Створки не закрывались, убитых уже оттащили на обочину. Конники русов стояли в проеме, придирчиво осматривали выходящих. Бегству, как она поняла, не препятствовали.
Ольха, надвинув платок, бочком пошла к воротам. Сердце едва не выпрыгивало, сил едва хватало держать лицо тупым, с глупо раскрытым ртом.
– Эй, девка! – крикнул один. – Куда собралась?
Она буркнула хриплым злым голосом:
– А коров ты мне загонишь?
Второй бросил с неудовольствием:
– Что ты трогаешь убогую? Грех обижать тех, кого обидели боги. Иди, девка. Как же ты, хроменькая, гоняешь-то скот?
– Больше некому, – буркнула она и прошла мимо.
Второй крикнул вдогонку:
– Я могу поправить ногу… ха-ха!.. и спину выпрямить!
Ольха отсчитывала шаги, чувствуя их взгляды. Спину старалась держать такой же согнутой, правое плечо выше левого, а ногу подволакивала. Скорее всего, о ней забыли раньше, чем миновала ворота, но она все шла и шла, загребая придорожную пыль.
Лишь смешавшись с растерянной толпой, – немало народу на всякий случай убежало через ворота, теперь не знали, куда идти дальше, – она ускорила шаг. Деревянная стена тянулась и тянулась, но вот спасительный угол, два шага вправо, теперь от ворот ее не видно.
Впереди темнела далекая стена деревьев. Родных, надежных, где знакома каждая тропка. Оглянувшись, Ольха со всех ног побежала к лесу.
