А сколько у Дмитрия оказалось в малолетстве других родственников, сколько еще будет их прибавляться с годами! И все их имена, все их обличья, норовы, привычки ему надо было с самого начала легко и прочно запоминать, со всеми несложными и сложными степенями родства. А как же иначе! На то он и князь, на то и Мономахович, на то и Рюрикович, чтобы не плутать в ответвлениях родословного своего древа. Острое чувство семьи, чувство породы своей, родовое чутье было одним из первых его жизненных ощущений, азбукой предстоящей житейской науки.
Но кто же четвертая — стоящая у нас под вопросом — тетка Мария?
Вот тут придется извлечь на свет клубок, скатавшийся со временем из разнопрядных, не всегда прочно увязанных нитей.
Нужно сначала ответить на вопрос более важный: а кто была его мать?
Дело в том, что в древнерусских летописях далеко не всегда соблюдалось правило сообщать, когда и на ком именно женился тот или иной князь. Матери Дмитрия в этом смысле повезло, но лишь отчасти. Доподлинно известно, что она была второй женой Ивана Ивановича Красного, среднего из сыновей Калиты, и что брак их состоялся в 1345 году. Событие запомнилось современникам и попало в летописи, потому что в то лето на Москве справлялись — уж не одновременно ли? — сразу три княжеские свадьбы. «Князь великий Семен, — читаем в так называемой Симеоновской летописи, — женился вдругие у князя Феодора у Святославичя, поял княжну Еупраксию; такоже и братья его князь Иван, князь Андрей, и вси три единого лета женишася».
Сообщив родовую справку о супруге великого князя, летописец не счел нужным привести хоть какие-то подробности о женах его братьев.
Кроме Симеоновской, наиболее древним источником по истории московского дома в XIV веке считается Рогожская летопись. И в Рогожской летописи интересующее нас сведение почти повторяется. Если не считать одного краткого, но красноречивого дополнения: по имени здесь названа не только вторая жена Семена, но и супруга младшего из братьев, Андрея; причем указано, что взял ее Андрей у «князя Ивана у Федоровича» (правившего в Галиче Мерском). А про супругу среднего брата — опять ни слова.
Что за повод был им тут всем смолчать?
Существует мнение, что имя матери Дмитрия не названо потому, что она не княжеского рода. Происхождение Александры (имя ее появляется в летописных статьях позднее, уже при жизни Дмитрия) так навсегда и осталось бы неизвестным, если бы не один документ, скрепленный печатью ее сына и составленный между 1362 и 1374 годами. На бумажном листе крупными полууставными буквами выведено:
