удручающе прозаичным Уоллсенд (конец стены) заставляет это слово звучать похоже на «конец мира». И я полагаю, что римский легионер, засланный в эту захолустную, продуваемую всеми ветрами дыру и одетый в одну лишь кожаную набедренную повязку, согласился бы с таким определением. Когда в начале двадцатого века судостроительный завод в нашем городе начал расширяться, строители обнаружили остатки храма, посвященного Митре, богу света, особенно почитаемому римскими пехотинцами, а несколько лет назад, когда была снесена наша старая улица, — целый лагерь римских легионеров под булыжной мостовой.
После того как в пятом веке римские легионы наконец вернулись в Рим, эти места стали подвергаться постоянным набегам, в основном со стороны Северного моря, откуда приходили саксы, датчане, юты, викинги и норманны, а также скотты. В течение многих веков власть над нашим регионом столько раз переходила из рук в руки, что местные жители начали ощущать себя отдельным народом, не относящимся ни к шотландцам, ни к англичанам. Мы называем себя «джорди»[5] по историческим причинам, которые по-прежнему являются предметом оживленных дискуссий среди местных историков, но большинством из нас давно забыты. Осталось лишь острое региональное самосознание, причем ощущение собственной уникальности поддерживается у жителей наших мест наличием своего диалекта, который порой звучит совершенно непонятно для остальных жителей Британских островов.
На реке Тайн построены некоторые знаменитые корабли. «Мавритания», построенная для компании Cunard Line, быстрее всех других кораблей пересекала Атлантику. Ее сестра «Лузитания» была в начале Первой мировой войны потоплена немецкой подводной лодкой, что спровоцировало вступление в войну Соединенных Штатов. Судно «Эссо Нортумбрия», танкер водоизмещением в четверть миллиона тонн и на момент своего спуска на воду самый большой корабль в мире, было построено уже при мне, в конце моей улицы, где располагалась верфь.
Многие месяцы его огромный корпус загораживал солнце, после чего корабль наконец спустили на воду, и он ушел по реке Тайн в Северное море, чтобы никогда уже не вернуться сюда.
В самом облике верфи было что-то доисторическое: гигантские скелеты кораблей и крошечные в сравнении с ними рабочие, подвешенные в огромной клетке, чей силуэт хорошо читается на фоне неба. Подъемные краны казались громадными доисторическими животными, металлическими монстрами, которые беззаботно скользят и с неестественной медлительностью двигаются над кишащей людьми верфью и вспышками ацетиленовой сварки.
