Я сел на белый стул рядом с ним.
- Что это? - спросил я.
- Гранатовый сок… Вряд ли тебе понравится.
Он сходил в кафе и вернулся со стаканом сока.
- Немного горьковато, - предупредил он, садясь. - И терпко…
Я отхлебнул из стакана. Сок и вправду горчил. Сеймур долго молчал, разглядывая витрины на противоположной стороне улицы. Наконец повернулся ко мне:
- Тебе нет необходимости идти к нему… Он и так все знает.
- Откуда? - вздрогнул я.
- От Ады, разумеется.
- Она пошла и сказала?
- Зачем говорить? Без этого видно…
- В конце концов ты добился своего, - сказал я.
- Не совсем. Но думаю, что я на пороге…
- Ты считаешь, он выздоровеет?
- Уверен… Ему необходим был такой шок… Что-то должно было разбудить в нем живые человеческие чувства. Это для него было нужнее воздуха… И ты отлично справился с задачей…
- Скажи, зачем ты состроил эту сложную комбинацию? Только для того, чтобы спасти Викторова?.
Он как-то по-особому прищурился:
- Хорошо, буду откровенен. Это нужно было для всех троих. Но главным образом для тебя. Неужели ты не понимаешь, что у меня к тебе особая слабость, аж ни к кому другому? Неужели ты можешь представить, что я мог допустить, чтобы ты вернулся на Землю душевно искалеченным? Спустя пятьдесят лет… В конце концов каждый что-то выиграл в результате моей комбинации.
Он снова засмеялся, на этот раз сухо. Сейчас мне стыдно, что я так мало понимал его. На “Аяксе” он был наиболее уязвимым, наиболее озабоченным, может быть, наиболее испуганным. Самая большая ответственность лежала именно на его плечах.
- А сейчас эксперимент окончился, мой мальчик! - сказал он. - Ты должен освободить дорогу…
- А если я не соглашусь? - резко спросил я.
- Как-нибудь выйдем из положения. Не ты один играешь в эту игру.
- К сожалению, это не игра, - ответил я с горечью.
- Знаю! - сказал он. - Знаю лучше тебя. Пойдем-ка лучше побегаем…
- Бегай один! - бросил я и поднялся из-за стола.
Через два дня Ада сказала мне то, чего я давно ожидал. Было поздно, около часу ночи. Еще за минуту я почувствовал, что вот-вот она скажет это, - такой она была нежной, такой неспокойной.
- Навсегда? - спросил я.
Она ответила не сразу.
- Ты должен думать, что навсегда. Так будет лучше… Но кто может знать, что в этом мире навсегда?
- Просто ты хочешь успокоить меня, - сказал я. - Оставить мне маленькую надежду.
- Не мучай меня! - Она заплакала. - Я отдала тебе все…
Я ушел на рассвете. Над сосновым лесом занималось утро, белки в упоении носились в темных кронах деревьев. Сильно пахло смолой и лесными цветами - Бессонов превзошел самого себя в это утро. Но я шел как слепой, как тяжелобольной. Действительно, я болел тоской. - Вернувшись к себе, я два дня никуда не показывался. На третий день ко мне пришел Сеймур.
