— Меня еще никогда не избивали так, как эти Хранители.
— Это были ликторы, которых привели Сеул и другие. Они говорят, что посчитали тебя за одного из разбойников. — Под ее глазами залегли глубокие тени усталости, а ее самодельная шапочка все время развязывалась. — Мне Ужасно жаль.
Трудно было сказать, действительно ли она сожалеет или нет. Теперь у нее было снова прежнее каменное выражение лица. Хет заметил, что нож у него отобрали, а во всем помещении нет ничего, что бы он мог использовать как оружие. Затем до него дошло, что сказала Илин, и он спросил:
— Сеул здесь? Ведь мы считали его погибшим!
— Да, его сбросило взрывом с платформы, а бандиты приняли его за мертвого. Ему удалось вернуться назад до дороги и добраться до города. Он-то и привел остальных. — Она отвернулась и стала рыться в клеенчатом мешке, откуда вытащила обмазанную варом кожаную фляжку. — Ну-ка, глотни этого.
Хет принял фляжку, понюхал, а затем сделал осторожный глоток. Питье было тепловатое, но в нем не чувствовалось привкуса опия или каких-либо эссенций, которые могли подавить его способность сопротивляться при допросе. Питье напомнило, что его желудок почти пуст, хотя в данной ситуации это было, пожалуй, даже хорошо.
Илин серьезно глядела на него. Он осторожно провел пальцами по лицу, обнаружил огромную шишку на скуле и тут же стал прикидывать, каким образом лучше выбраться из этой истории.
— Илин, в чем, собственно, дело? Я знаю, что у тебя есть та драгоценность. Но ведь ценнейшие редкости есть и в других домах верхних ярусов. Мне же ничего не известно такого, что может причинить тебе вред.
На лице Илин мелькнуло странное выражение, смысл которого Хет понять не сумел. Она заткнула фляжку пробкой и отложила в сторону.
— Когда ты сказал, будто ожидаешь, что я убью тебя, потому что я Хранитель, ты ведь не преувеличивал?
Он не был уверен в том, что она хочет сказать, а потому ответил честно:
— Нет, не преувеличивал.
Что-то мелькнуло в ее глазах, но она сказала с таким видом, будто все это ей давно надоело:
— Никто не собирается тебя убивать, или передавать в руки торговых инспекторов, или еще как-то причинять тебе вред. Мой Учитель желает всего лишь поговорить с тобой.
Все сказанное не слишком утешало, но все же объясняло, почему Хета сразу не лишили его жалкой жизни.
— О чем поговорить?
— Разумеется, о реликвии. О чем же еще? Ты же обращался с нею так, будто это открытие века.
— Ах, это…
Ну, если не века, так, во всяком случае, последнего десятилетия. Это уж точно, особенно для ученых, занимающихся историей в Академии. Если, конечно, они когда-нибудь услышат об этой редкости. Хет автоматически отверг все заверения Илин. Если она не смогла даже остановить ликторов, избивавших его, то как же сможет она остановить своего Учителя, когда тот решит устранить Хета по миновании надобности в нем? «Тут уж ничего не попишешь», — подумал Хет.
