- Итак, вот что мы имеем, - сказал полковник Пэррис Стивену Дэйну несколько часов спустя. - Я лично не понимаю, при чем тут мы, но вы же знаете, как генерал Дойл относится к общественному мнению. Во всяком случае, французы и англичане совершенно не против того, чтобы мы разгрызли этот орешек.
Стивен Дэйн кивнул и отложил рапорт. Он прочел такую же копию еще месяц назад, в Триполи, и отчет его очень заинтересовал. Но этот документ вызвал у Дэйна некоторые дурные предчувствия. Ему вообще-то казалось, что это задача для политиков, а не для секретных агентов. Разумеется, можно арестовать и посадить Харита, но остальные две сотни работорговцев Северной Африки даже не почешутся. Покончить с работорговлей не удастся, пока существует сам институт рабства. Согласно рапорту, поступившему из Хартума, в Саудовской Аравии, Йемене, Омане и в некоторых эмиратах работорговля велась совершенно легально или хотя бы полулегально. До тех пор, пока сохраняется подобное положение вещей, устранение одного конкретного работорговца приведет лишь к тому, что вместо него появится другой.
Но до этого было еще далеко. Размах работорговли просто ошарашил Дэйна. Это происходило на огромных плохо управляемых пространствах второго по величине континента планеты. Страдали от этого уродливого явления бедные, беспомощные, наивные люди, живущие в глуши. Прибыль работорговцев составляла от трехсот до пяти тысяч процентов. Основная часть расходов приходилась на взятки полицейским, судьям и портовым властям. Рабов могли доставить из любого уголка и продать в любую из восьми стран, расположенных неподалеку от рынков, ведущих торговлю рабами в Аравии, а также в любое место 2500-мильного побережья, от Бир-Шалатейна в Египте до Дар-эс-Салама в Танганьике. Против нефтедобывающих стран, практикующих работорговлю, невозможно было предпринять ни одной политической акции, не обсудив предварительно этот вопрос в ООН. При таких обстоятельствах торговля людьми начинала просто бесить Дэйна.
А Харит бесил его особенно, конечно, этого человека необходимо остановить. Даже если его место и займет кто-нибудь другой, маловероятно, чтобы преемник унаследовал его размах и наглость. Согласно досье, Мустафа ибн-Харит был первоклассным мореходом и обладал редкой способностью к языкам. Он мог с одинаковым успехом читать проповеди чуть ли не в любом селении, расположенном на территории в два миллиона квадратных миль, поскольку знал более десятка местных языков и диалектов. Если устранить Харита, его место вполне может занять какой-нибудь откровенный охотник за рабами. Он примется устраивать набеги на селения, а за ним, в свою очередь, будет гоняться полиция. Но налетчику, тайком пробирающемуся по пустыне с тремя-пятью десятками рабов, трудно тягаться с Харитом, который не таится, действует в рамках закона и продает за год триста-четыреста рабов. Если нужно из двух зол выбрать меньшее, пусть уж лучше будет налетчик.
