– Потому вы купили сборник легенд? – спросил я. – Как самую что ни есть классику?
– Верно, – согласилась она. – Легенда заслуживает больше уважения, чем история. Легенду творит целое племя, а книгу пишет одинокий шизак.
Брови ее сдвинулись, она торопливо взглянула на часы.
– Ого! Мы засиделись. Мне пора…
Я вскочил, бросил деньги на стол.
– Успеваем.
Она улыбнулась:
– Не сомневаюсь. Машину водите лихо.
Лариска дала два сольных концерта, оба собрали полные залы. Продюсер в восторге, хотел развивать успех и начал договариваться о турне, но Лариска заупрямилась: есть новые фишки, их надо опробовать и освоить, нет-нет, турне откладывается.
В наш медиацентр набрали еще ребят, мне повысили оклад, я теперь начальник отдела компьютерной графики, но работы не уменьшилось. Лариска нарасхват, вся в делах и заботах, только сегодня уже к полуночи высвободилась, удивилась, видя в вознесенной почти к потолку будочке яркий свет.
– Ты идешь, – крикнула она снизу, – или останешься ночевать?
– Уже закончил, – ответил я. – Но ребятам придется попотеть до утра, пока все не выправят.
– Правильно, – одобрила она. – Хотят работать, спустя в рукава, пусть прут в бюджетники.
Я сбежал по лесенке. Лариска, несмотря на шестнадцатичасовой рабочий день, выглядит так, словно готова работать без перерыва еще столько же, двужильная.
Она подхватила меня под руку, я сказал с невольным восхищением:
– Ну ты и пашешь…
– Я должна подняться на вершину, – отрубила она твердо. – Жилы порву, но вскарабкаюсь. Даже если свои красивые ногти обломаю.
– Вверх и вверх, – сказал я. – На самую вершину Фудзиямы? Выше только звезды?
Мы приближались к выходу, Лариска еще больше выпрямилась, словно там выход на сцену, гордо запрокинула голову, а великолепные сиськи подала вперед.
– Я сама стану звездой! А на вершину горы взбираются не для того, чтобы увидеть небо.
– А для чего?
– Чтобы увидеть равнину!
– Ты взберешься, – сказал я, – ты настойчивая.
Она фыркнула еще презрительнее.
– А ты знаешь, сколько таких, как я? И все готовы на все, чтобы вскарабкаться…
– Стоит ли? – спросил я. – Я слышал, что любая поп-звезда сидит на сахарном троне под проливным дождем. А это знаешь ли… недолго.
Она ответила гордо:
– Лучше год орлом, чем триста – вороной… как там дальше, не помню.
– Двойка по литературе? – поинтересовался я. – Пушкина знать надо.
– А как там?
Я подумал, признался:
– Тоже не помню. Но в детстве нравилось. Ты еще в детстве, значит?
– Да, – ответила она гордо, – я еще молода.
