Она взяла в руки следующую фотографию — широко раскинувшийся пейзаж.
— Что здесь твое?
Я взглянул на снимок и усмехнулся.
— Все, что ты здесь видишь.
— Ох! — Она ненадолго замолчала, а затем сказала немного смущенно: — Я никогда особенно не задумывалась над этим, Алан, но должно быть, ты очень богат.
— Я не Крез, — признался я, — но не далек от него. Три тысячи акров вересковых пустошей не особенно продуктивны, но овцы на холмах и лесное хозяйство в долине позволяют мне заработать на хлеб, а американцы, которые приезжают поохотиться на оленей, мажут этот хлеб маслом. — Я сжал ее руку. — Ты должна побывать в Шотландии.
— Мне хотелось бы этого, — сказала она просто.
Я быстро изложил ей свой план.
— Мне нужно встретиться завтра с одним человеком в Акурейри — это услуга, которую я оказываю своему другу. Поэтому мне надо лететь самолетом. Почему бы тебе не взять «лендровер» и не встретить меня там? Или тебе будет не по силам проделать весь этот путь?
Элин засмеялась надо мной.
— Я управляю «лендровером» лучше тебя. — Она погрузилась в расчеты. — Всего здесь около четырехсот пятидесяти километров; я не хочу проезжать их за один день, поэтому сделаю остановку около Хвамстанги. Значит, в Акурейри я буду поздним утром на следующий день.
— Нет никакой нужды в том, чтобы ты ломала себе шею, — произнес я с облегчением: я смогу прилететь в Акурейри и избавиться от свертка до того, как там окажется Элин, а дальше все будет, как обычно. Не было никакой необходимости вовлекать ее в это дело. Я сказал: — Вероятно, я остановлюсь в отеле «Вардборг». Ты сможешь позвонить мне туда.
* * *
Но когда мы легли в постель, я обнаружил, что все еще охвачен неослабевающим напряжением и ничего не смог сделать для нее. Когда я сжал Элин в своих объятиях, призрачное лицо Линдхольма появилось перед моим внутренним зрением, и тошнота вновь подступила к горлу. Я закашлялся и сказал:
— Прости.
— Ничего страшного, милый, — прошептала она. — Ты устал. Теперь постарайся уснуть.
Но я не смог. Я лежал на спине и прокручивал в голове все события прошедшего дня. Я повторял про себя каждое слово, сказанное моим необщительным контактером в Кьеблавикском аэропорту, человеком, который, как говорил Слейд, должен передать мне сверток. «Ты не поедешь главной дорогой на Рейкьявик, — сказал он. — Езжай через Крусьювик».
Я поехал через Крусьювик и оказался на волоске от собственной гибели. Случайность или закономерность? Произошло бы то же самое, если бы я поехал по главной дороге? Подставили ли меня намеренно?
