— Точно.
Чуть позже мы обосновались на крыше какого-то дома с северной стороны от герцогского дворца. Свет в главном здании был погашен, а ставни закрыты. Вскоре тусклый жар каминов остался единственным признаком теплившейся там жизни.
Бобо поежился, поплотнее запахивая плащ.
— Интересно, здесь всегда такие студеные зимы? — проворчал он. — Вы можете объяснить, зачем мы здесь торчим, вместо того чтобы так же уютно греться у камина?
— Виола, как я знаю, была очень страстная женщина, — заметил я. — Не раздумывая, она всецело посвятила свою любовь Орсино. Мне сказали, что после его смерти она ежедневно посещает его могилу, однако я ни разу не видел, как она ходит туда. Мне думается, что она тайно отправляется на кладбище по вечерам, примерно в это время. Если мы увидим ее, то сможем спокойно поговорить.
— А ее охранники не укоротят нас на голову? — поинтересовался Бобо. — Не лучше ли подбросить ей записку?
— Записка может попасть в чужие руки.
— А полночный разговор услышат чужие уши. Вы откроете ей свое настоящее имя?
— К чему ей мои признания? Я лишь один из тех, кто бывал здесь когда-то.
— И теперь его уже нет. Или он захочет вернуться?
— Его призвали. И призыв исходил от какого-то зловещего духа.
Бобо вновь поежился.
— Нам следовало захватить с собой вина, чтобы не околеть в такую холодину, — проворчал он.
— Мы захватили, — ответил я, доставая баклажку из-под плаща.
Потихоньку потягивая вино, мы с Бобо прохаживались взад-вперед.
— А где здесь было обиталище Фесте?
— Вон там, возле старой церкви.
Он посмотрел на собор, скелетообразные леса которого маячили перед завершенным фасадом.
— Выглядит величественно, но довольно ненадежно, — заметил он.
Пришла полночь, но Виола так и не появилась.
— Домой, — наконец сказал я, и мы как можно тише спустились на землю.
— В баклажке у нас что-нибудь осталось? — внезапно спросил он.
— Да, — ответил я.
— Тогда допьем и споем, — предложил он и начал какой-то непристойный мотивчик.
Я присоединился к нему, лениво ворочая языком и слегка спотыкаясь, и тут мы встретили капитана на его не слишком резвой лошади.
— А вот и капитан, — воскликнул я и, низко поклонившись, ловко повалился в снег.
— Добрый вечер, ваше превосходительство, — сказал Бобо. — Он слегка перебрал. И мне приходится тащить его домой, только он не может вспомнить, где живет.
Я поднялся на ноги, пошатываясь и выплевывая снег.
— Он остановился в «Элефанте», — сказал Перун. — А ты поселился в студенческой ночлежке. И если я встречу вас при следующем обходе, то закую обоих в кандалы.
