— Действительно, ты говоришь как дурак. Но, как говорится, stultorum numerus…
— …infinitus est. Ваша правда, сударь. — Улыбнувшись, он стрельнул в меня взглядом, когда мы свернули в боковую улочку. — Значит, вы и есть знаменитый Фесте!
— Никогда не называй меня так! — резко сказал я.
— Простите, — мгновенно извинился он с удрученным видом. — Но когда мне сказали, с кем мне предстоит работать… В общем, вы можете себе представить, как я разволновался. Это с лихвой окупает то, что приходится пропустить наш праздник. Каким именем вас называть?
— Зови меня Октавием, я купец из Аугсбурга. Снимаю комнату в «Элефанте», припортовом постоялом дворе. Сейчас я единственный постоялец на втором этаже, поэтому ты сможешь незаметно приходить ко мне с черного хода, если тебе понадобится найти меня или оставить сообщение. Я заметил у тебя кольцо отца Геральда.
— Да, — сказал он, бросив на него взгляд. — Необычная предосторожность с его стороны. Разве одного пароля уже недостаточно?
— Возможно, недостаточно. Для тайного общества мы стали прискорбно широко известны. Много ли рассказал тебе отец Геральд?
— Не так уж много. Мне известна исходная история, разумеется. Я не раз пел ее. И давно вы уже здесь?
— С самого Рождества.
— Вы быстро добрались. Я отправился вслед за вами вечером того же дня, но со мной был этот синьор Копуша. Без него я добрался бы сюда гораздо быстрее, однако мне не хотелось разрывать договор.
— Неужели? Ведь все, что он делает, это просто стоит рядом с тобой.
— Да, но вы не представляете, как много времени мне понадобилось, чтобы научить его делать так.
— Мне понравился твой шляпный номер.
— Спасибо. Обычно я работаю с пятью дубинками, но сегодня чертовски холодно.
— Ты отработал свое. Можешь и приодеться.
Он хлопнул себя по лбу, порылся в навьюченной на осла сумке и, вытащив плащ и шарф, завернулся в них. Фетровый колпак тоже сменила более теплая шляпа. Теперь он выглядел почти как обычный человек, если не считать раскрашенной физиономии.
— Чем ты мажешь лицо? — спросил я.
— Свинцовыми белилами.
— Правда? Странно. Большинство из нас полагают, что они ядовиты и их нельзя долго употреблять.
— Возможно. Но я не рассчитываю прожить долго, поэтому могу позволить себе выглядеть как можно лучше остаток отпущенного мне времени.
— Откуда такой пессимизм?
— Одна сведущая гадалка предсказала мне судьбу и поведала, что я не доживу до сорока лет. А мне уже стукнуло тридцать восемь. Она славилась точностью своих предсказаний. Предсказала даже свою смерть с точностью до дня.
