— Естественно, нет.
— А когда вы приказали мне слезть, разве я не послушался тут же?
— Послушались, — медленно произнес он, и лицо его озарилось пониманием.
Я похлопал его по плечу.
— Само кресло не дает власти, государь. Власть принадлежит герцогу. А кресло — всего лишь удобный предмет мебели.
Он взглянул на меня, потом перевел взгляд на кресло, поднялся по ступеням и сел в него.
— Как я выгляжу? — спросил он.
— Как герцог, — ответил я. — Как ваш отец прежде.
Он улыбнулся, а я откланялся.
Я направился в комнату Бобо. Он сел при моем появлении, и я уже хотел поговорить с ним, когда услышал звук шагов. Выглянув в коридор, я увидел стремительно приближающуюся Виолу.
— Фесте, у меня есть разговор к вам, — отрывисто сказала она.
— Мы с тобой завтра поболтаем, — сказал я Бобо.
Он пожал плечами, а я отправился вслед за герцогиней в ее приемную, где она обернулась ко мне, сложив на груди руки.
— Мой сын только что поведал мне, что намерен участвовать в рождественском представлении, — холодно сказала она. — И он сообщил мне, что это вы его надоумили.
— Не совсем так, — возразил я. — Я просто посоветовал ему отстаивать свои права, как подобает его положению.
— Когда мне потребуется ваш совет в деле воспитания моего ребенка, я попрошу его у вас, — сказала она. — Ему пока слишком опасно появляться на людях без защиты.
— У него будет защита, — сказал я. — Я буду там. С ним ничего не случится.
Занявшись пророчествами, я свалял изрядного дурака.
Мы предписываем вам, брат мой, искоренить в ваших храмах обычай или, скорее, злоупотребление и разгул подобных зрелищ и позорных игрищ, дабы их нечистый дух не пятнал более честь церкви.
Папа Иннокентий III, Cum Decorum[24].
— Возрадуемся! Возрадуемся все, ибо Владыка наш явился! — провозгласил епископ, и прихожане хором ответили ему: «Аллилуйя!»
Он воздел вверх руки, подавая знак к началу церемонии. В задней части церкви распахнулись двери, и из них вывели осла под красным покрывалом, на спине которого сидел мальчик в белых чулках и хитоне.
— Orentis partibus, Adventavit asinus, Pulcher et fortissmmus, Sarcinis aptissimus, Hez, Sir Asne, hez! — фальшиво заголосил хор, приветствуя и славословя осла.
Прихожане подходили, чтобы прикоснуться к бокам ритуального животного и передать это прикосновение своим ближним на счастье.
Осла подвели к алтарю, где неизбежно оказываются все ослы; мальчик спешился и повернулся к прихожанам. Набрав побольше воздуха в грудь, он чистейшим дискантом запел «Kyrie eleison»
