— Да, сеньор О'Хара, — прошептал Агиляр. — Хотя, боюсь, подбитый орел.
— Что все это, черт возьми, значит? — проворчал Пибоди. — Что в нем такого особенного?
Виллис неприязненно взглянул на Пибоди и встал.
— Я бы, конечно, так не стал говорить, — сказал он. — Но хотелось бы действительно узнать побольше.
О'Хара сказал:
— Сеньор Агиляр был, вероятно, лучшим президентом этой страны до того момента, как пять лет назад не произошел военный переворот. Он был на волоске от расстрела.
— Да, генерал Лопец всегда был скор на руку, — согласился Агиляр, слабо улыбнувшись.
— Вы, значит, считаете, что все это — эта заварушка, в которой мы оказались, — организована нынешним правительством, чтобы поймать вас? — Голос Виллиса звучал резко и недоверчиво.
Агиляр покачал головой и хотел что-то сказать, но девушка вновь прервала его:
— Успокойтесь, вам нельзя утруждать себя. — Она умоляюще посмотрела на О'Хару. — Не задавайте ему вопросов, сеньор. Разве вы не видите, что он болен?
— А могли бы вы говорить вместо него? — мягко спросил Форестер.
Она обернулась к старику, и тот согласно кивнул.
— Что вы хотите знать? — спросила она.
— Что делал ваш дядя в Кордильере?
— Мы прибыли, чтобы восстановить в этой стране законное правительство, — сказала она. — Мы прибыли, чтобы вышвырнуть отсюда Лопеца.
О'Хара издал короткий смешок.
— Вышвырнуть Лопеца? Ничего себе! Старик и девушка собираются вышвырнуть человека, за плечами которого целая армия. — Он недоверчиво покачал головой.
Девушка вспыхнула.
— Что вы знаете об этом? Вы же иностранец. Вы ничего не знаете. С Лопецом покончено. Это понятно всем в Кордильере. Даже самому Лопецу. Это жадный, развращенный человек, и страна уже сыта им по горло.
Форестер провел рукой по подбородку.
— Может, она и права, — сказал он. — Положение Лопеца действительно шаткое. Дунь, и он повалится. За пять лет своего правления он довел страну до ручки, выжал из нее все, что можно, а в швейцарском банке накопил столько денег, что хватит на две жизни. Если дело дойдет до открытого столкновения, я не думаю, что он будет рисковать. Он попросту удерет. Он, разумеется, богатство и спокойствие предпочтет власти и опасности быть убитым каким-нибудь студентом, любителем пострелять.
— Лопец довел Кордильеру до нищеты, — сказала девушка и, гордо подняв голову, продолжала: — И когда мой дядя появится в Сантильяне, люди восстанут, и с Лопецом будет покончено.
— Это вполне вероятно, — согласился Форестер. — Народ любил вашего дядю. Я полагаю, вы подготовили почву для его прибытия?
