— Ты хочешь жить?
То был вопрос, который я ежеминутно задавал себе и который пробуждал во мне силы, о наличии коих я и не подозревал…
— Не знаю.
Поурс безразлично пожал плечами. Потом он опомнился и попытался изобразить уверенность, которой у него не было и в помине:
— Естественно!
— Глядя на тебя, этого не скажешь. А я хочу. Выживет лишь тот, кто окажется самым сильным.
— Ты полагаешь, все решает сила?
Близорукий взгляд Поурса был беззащитен. Неожиданно во мне проснулось некое подобие жалости к нему.
— А что же еще?
— Сила… — Лицо Поурса было озадаченным, почти обиженным. — А как насчет совести, разума, наконец, любви?
Я еще как следует не отдышался и лишь потому не расхохотался.
— Клянусь десятью заповедями, Поурс! Откуда у тебя в голове столько трухи? Какая совесть?! Какая любовь?! Все это осталось там, за стеной. А здесь есть лишь сила, дикая волчья сила! Если хочешь выжить, ты должен стать волком!
— Крысиным волком?
До меня не дошел смысл слов Поурса, и потому я переспросил, вытирая лицо холодным и влажным от пота полотенцем.
— Я говорю: крысиный волк! — повторил Поурс.
— Что еще за крысиный волк?
Поурс открыл рот, намереваясь ответить, но в этот миг из-за ширмы появилось лицо бородача. Я просил его строго следить за моим временем, и он не позволял мне расслабляться:
— Бонуэр, пора!
— Иду!
Ноги по-прежнему дрожали, но я поднялся и направился к тренажеру, которому предстояло привести в порядок мою спину. Последовал новый раунд истязаний. Когда я освободился из механических объятий, спина болела так, словно по ней долго молотили стальным прутом. Постанывая, я добрался до заветной скамьи и рухнул на нее. Поурс, который упорно не желал утруждать себя упражнениями, подал мне кружку с водой. Лязгая зубами о край, я осушил ее до дна, после чего накрепко прилип к стене. Мышцы яростно протестовали против подобного обращения, каждый мускул орал, требуя передышки. Я внимал их воплям и даже мысленно кивал в ответ, соглашаясь, но бессмертный червяк, таящийся в глубине души, с усмешечкой шептал так, чтобы не быть услышанным: ты все равно поднимешься и будешь работать дальше. И я знал, что так и будет, что через положенные пять минут я поднимусь и направлюсь к металлической дуге, которая должна помочь мне укрепить руки.
Я слишком пристально внимал голосу черного червячка и не сразу обратил внимание на то, что Поурс обращается ко мне.
— Так вот, я говорю: крысиный волк. Сказать по правде, у меня не было сил на расспросы, но я не хотел обижать Поурса — он был добр ко мне. И поэтому я изобразил на лице удивление:
