Толстяк воспринял мою кислую мину как недовольство затянувшейся паузой и поспешил продолжить речь.
— Я хочу предложить вам принять участие в игре, — сообщил он, поблескивая круглыми стекляшками очков и улыбаясь.
Я кашлянул, заталкивая внутрь скопившуюся в. глотке слюну.
— В какой игре?
— Это новое шоу, задуманное нашей Корпорацией. У него еще нет официального названия. Окрестим его условно…. — Толстяк на мгновение задумался. — Скажем, «Башня». Вам нравится «Башня», господин Бонуэр?
— Какая мне разница! — Я потянулся вперед и лениво поскреб левую лодыжку. — Значит, вы хотите, чтобы я участвовал в вашей игре?
— Совершенно верно.
— Ничего не выйдет.
— Почему? — Толстяк явно не ожидал от меня столь быстрого отказа. — Вы не хотите?
— Хочу или нет — не в этом дело. Вы изволили забыть, что я — заключенный! А как таковой я не могу принимать участия ни в каких мероприятиях, выходящих за рамки тюремного режима.
Представитель Корпорации Иллюзий оживился:
— Пустяки! Это мы возьмем на себя. Корпорация все уладит. Что скажете теперь?
— Тогда другое дело. — Я подумал, что поразвлечься будет совсем нелишне. А что я должен буду делать?
Толстяк расплылся в улыбке:
— Почти ничего. Точнее, вам предстоит делать то, чем вы занимались всю свою жизнь, — убивать.
Признаться, я невольно вздрогнул:
— Шутите?
— Нисколько. Вы будете убивать и ничего более!
Ничего себе предложение — убивать! Я заерзал, устраивая поудобнее вдруг занывшую задницу:
— Поясните-ка.
Представитель Корпорации кивнул и принялся рассказывать, разбрызгивая мелкие капельки слюны:
— Суть игры заключается в том, что определенное число людей, скорей всего двенадцать, будут сражаться друг с другом. За всем этим будут следить миллионы Зрителей. Игроками станут заключенные. Победит тот, кто уцелеет. Он получит щедрую награду.
Обещание «щедрой награды» меня развеселило. Чем можно прельстить заключенного тюрьмы Сонг? Дополнительной пайкой? А может, лишней прогулкой в неурочный день?
— Какая награда, позвольте узнать? — спросил я, заранее готовый расхохотаться в жирную физиономию этого коммивояжера, торгующего смертью.
— Свобода и деньги.
— Свобода? — переспросил я. Мне почудилось, что я ослышался. Сердце суматошно запрыгало в груди.
— Именно, дорогой господин Бонуэр! Свобода — это было так далеко и нереально. Она была в далеком прошлом, и ее не было в будущем. Я уже перестал мечтать о свободе. Свобода…
— Ну как? — поинтересовался толстяк, самым беспардонным образом прерывая мои раздумья.
