Отца Гая Калигулы звали Германиком по причине славных побед над варварами-германцами, которых стремился покорить ненасытный Рим. В отрочестве он прозывался Нерон Клавдий Германик. Став наследником Тиберия, получил имя Юлий Цезарь Германик. Единственный сын нынешнего императора умер молодым. Повинуясь приказу отчима Октавиана Августа, Тиберий усыновил племянника. Но цезарь Тиберий ненавидел Германика. Потому, что полководца-триумфатора любили римляне.
Германик подошёл к жене и сыну. Тридцатичетырехлетний мужчина с резкими волевыми чертами лица, он привлекал всеобщее внимание везде, где появлялся. Короткая красная туника не скрывала его стройных мускулистых ног. Агриппина радостно приподнялась навстречу мужу. Германик и Агриппина любили друг друга. Многие ли супружеские пары в Риме могли похвастаться этим?
— Давно не видела тебя, — произнесла она вместо приветствия.
— Цезарь Тиберий нарочно придумывал всевозможные отговорки, чтобы подольше задержать меня, — объяснил Германик, присаживаясь на край ложа рядом с женой и ласково обнимая её.
— Как я ненавижу Тиберия! — прошептала Агриппина, зло прищурив глаза.
— Будь осторожна, — предупредил Германик. — Среди слуг всегда может найтись предатель, который все донесёт императору.
— Поскорее бы он умер, — шепнула Агриппина на ухо мужу. — Тогда мы воцаримся в Риме.
Германик тонко улыбнулся.
— А ты, сын, что делал в моё отсутствие? — спросил он, кладя на плечо Калигуле сильную загорелую ладонь. — Научился ездить верхом?
— Да, отец! — восторженно ответил мальчик.
— Хорошо, — одобрил Германик. — Значит, поедешь со мной в Рим во второй день июльских календ.
— Неужели ты опять уезжаешь? — встрепенулась Агриппина. — И так скоро?!
— Я бы век не покидал тебя, но Тиберий ждёт меня в Риме. А воля цезаря — священна.
— О, как я ненавижу его! — снова прошептала Агриппина.
— Император уже не молод. К тому же, он слаб здоровьем. Подождём ещё несколько лет… — пробормотал Германик.
— Когда Тиберий умрёт, ты станешь императором… — сверкнув чёрными глазами, шепнула Агриппина.
— Тиберий не позволяет мне действовать по моему усмотрению, — нахмурил брови Германик. — Неужели он позабыл, как я рисковал жизнью, заставляя мятежных легионеров принести ему клятву верности?! И не дождался от Тиберия ни слова благодарности! Когда же я готовился нанести решающий удар по варварским войскам, Тиберий неожиданно отозвал меня в Рим. Объяснил своё решение тем, что якобы не желает напрасно проливать кровь римских солдат. Когда это Тиберия заботила чья-то жизнь? — презрительно хмыкнул он.
