— Мне кажется — вот этот, слева.
— Ага, — с готовностью поддакнула она и продолжила повествование.
Он снова перетасовал образцы паркета, отошел в противоположный конец комнаты и задумался.
Маша рассказала, как сунула десять долларов Дусе.
— Кстати, о долларах, — перебил Борис. — Я говорил тебе, что Агробанк закрылся?
— Нет.
— Представь себе. А ты хотела, чтобы твой гонорар перевели туда. Мол, ближе к дому. Хорошо, что у тебя есть я. И я тебя редко слушаю.
— Как хорошо, что у меня есть ты, — подхватила Маша и, подбежав, повисла у него на шее.
Борис немного обмяк. Она поцеловала жесткий подбородок и посмотрела снизу вверх в его лицо.
— И все-таки кто это тебя привез?
— Юрист.
— Я уже слышал.
— Я как раз и хотела к этому перейти, а ты перебиваешь.
— Я не перебиваю. Это ты скачешь на меня как ненормальная. Что-то раньше я в тебе такой прыти не замечал. Учти, что у меня здесь, кроме раскладушки…
— На полу… — улыбнулась Маша.
Но тут же поняла, что зря ляпнула. Руки Бориса, до сих пор спокойно лежавшие на ее талии, внезапно потяжелели, взгляд стал влажным, немного очумелым. Маша знала, что должно за этим последовать, и поняла, что своей репликой завела разговор не туда. Она мягко выскользнула из объятий жениха и прыгнула на подоконник.
— Ладно. Я не сказала самого главного. Я зашла в юридическую консультацию выяснить, нельзя ли удочерить Альку.
Борис замер столбом среди образцов паркета. Затем тихо присвистнул. Не глядя на невесту, спросил:
— Ну и что тебе там сказали?
Он собрал образцы и аккуратно сложил их у двери. Вышел на кухню.
— Сказали, что это несложно. Можно не удочерять, а установить опекунство, — крикнула Маша вслед.
— Кальмары сгорели, — сообщил Борис и хлопнул холодильником. Вернулся с бутылкой минералки и сел на табуретку. Другой мебели в комнате не было. — И… ты…
Я не понял, кто-то хочет ее удочерить? Кто-то из знакомых?
Маша некоторое время молча смотрела на него с застывшей улыбкой на лице. Приехали. Не думала, что все это будет так трудно.
— Я думала, что это должны сделать мы.
— Мы?!
— Мы с тобой.
— Нет, ты это серьезно? — Борис отхлебнул из бутылки. — Или это шутка? Как насчет брачного контракта? Я твой юмор не всегда понимаю, Мань.
— Я серьезно, — тихо и спокойно ответила Маша. Она вдруг почувствовала смертельную усталость. Сил не осталось пристраиваться к чужому настроению.
— Ну и как ты себе это представляешь?
Борис поставил бутылку на пол и воззрился на девушку. Вот теперь он был весь внимание. Маша знала наверняка, что сейчас он не пропустит ни слова.
