Заскрежетал злорадным смехом шерн, прикованный железом к стене, и уставился налитыми кровью бельмами на Ихазель, а у той руки обвисли, как плети, розовые жемчужины по полу скачут.
— Где вам, ничтожным, где вам, несовершенным, сравниться с нами? — продолжил он, помолчав. — Умом хвалитесь, а свершили не больше, чем псы, подобно которым множитесь и больше ни на что не способны. Явился к вам земной человек, морочит вам голову россказнями об устройствах, затеях и всякой всячине, которую там заимели. А мы, шерны, давно через это прошли, мы о таком давно позабыли, ибо постигли великую мудрость, что самим надо жить на приволье, а трудятся пусть другие. Ступай, скажи своему победоносцу, пусть сходит в Великую пустыню, пусть пошарит там по развалинам городов, рассыпавшихся в прах, и дознается, что ведали мы в ту пору, когда Земля еще пустовала. Пусть пристегнет себе крылья, пусть захватит наш великий город в горах, пусть научится и прочтет сокровенную книгу, цветным письмом писанную. Авось, уразумеет, насколько Земля была у нас как на ладони, когда там даже искры мысли не было, и какое бремя познаний мы отринули как излишнее и ненужное. А отринули мы все то, чем нынче вы вздумали нас покорить, чем гордитесь нынче на Земле, что почли наивысшим достижением, свойственным только вам.
Ихазель внимала этому потоку скрежещущих слов в странном оцепенении, не смея глаз отвести от шерна, который внезапно представился ей не просто страшным, но и высшим существом. А тот не иначе как заметил это, потому что в глазах у него зажглась безмерная, не приличествующая узнику гордыня. И с издевкой произнес:
— Ну, и что с того, что временно берет верх ваш победоносец? Он сбежит на Землю или подохнет, а вы останетесь здесь и, хоть увешайтесь вашим оружием, все равно будете нашими слугами.
Примолк и уставился колдовскими бельмами в изменившееся лицо Ихазели.
— Весь род людской будет нашими слугами, — проскрипел он, — кроме той, которая пожелает стать госпожой и по доброй воле последует за шерном в чудный град в кольце высоких гор, чтобы там царить рядом с шерном, чтобы повелевать выворотнями, покорными пуще псов, и людьми, взятыми в рабство, чтобы владеть бесчисленными сокровищами, которые краше звезд, высыпающих по ночам. Будет царить избранница шерна, будет царить с той минуты, как постигнет, что нет ни зла, ни добра, придуманных слабыми, нет ни правды, ни лжи, нет ни заслуг и наград, нет ни грехов и кары, а есть только власть, только власть, воплощенная в наивысшем творении вселенной, во всемыслящем шерне.
