— Обещал ведь не спорить с судьбой, — прошептал он. От задумчивости его пробудило легкое прикосновение.
Он поднял взгляд. С видом беспредельной, слепой, мучительной тревоги перед ним стояла на коленях пожилая исхудавшая женщина. Руки и губы у нее лихорадочно подрагивали, сквозь сведенные страхом зубы едва пробивался сдавленный голос.
— Владыка, — простонала она, — ты все знаешь… ты так на меня глянул… я поняла, что ты знаешь… но я не виновата, владыка! Шерны меня силком похитили!
И вдруг, обезумевшая от страха, кинулась ему в ноги, крича:
— Владыка! Победоносец! Помилосердствуй! Не выдавай меня, ведь меня живой в землю закопают! Я знаю, такой закон, но я же не виновата!
Она билась лбом о гальку, содрогаясь от отчаянных рыданий. Говорить больше не могла, у нее стучали зубы, и слова перемалывались в невразумительные, молящие вопли.
Марк вскочил. Как обухом по голове, поразила чудовищная, невероятная мысль. Он схватил рыдающую женщину за плечи и поставил перед собой. Она со всхлипом смолкла и уставилась на него вытаращенными глазами, словно сей миг ожидая смерти.
— Как тебя зовут? — спросил он, не узнавая собственного голоса.
— Неэм.
— А этот… выворотень?.. Которого убили?
— Да, владыка, это мой сын! Но я же не виновата! Она норовила поцеловать ему руку. Но Марк отдернул
руку и крикнул:
— Твой и чей еще?
Женщину снова затрясло.
— Владыка! Нет на мне вины! Шерны меня силком похитили! Об этом никто, кроме тебя, не знает! Все думали, я на поклон ушла к Братьям в Ожидании. Я пряталась. Владыка! Знаю, надо было его удавить, как только родился, но не сумела я, ты прости, рука не поднялась! Ведь не кто-нибудь, сыночек он мне!
Потеряв над собой власть от бесконечной гадливости, Марк оттолкнул женщину и закрыл лицо руками. Отвратительная история! Мерзкая! Всем законам физиологии вопреки! С ума можно сойти!
Сзади раздались возгласы свиты, пустившейся наконец вдогонку. Потерев виски, Марк кое-как овладел собой. И быстро сказал женщине, распростертой ниц перед ним:
— Неэм, встань. И не бойся.
Спрятал руку за спину от ее благодарного движения. Не мог пересилить себя и глянуть на нее.
Остаток дневного пути он проделал молча. Когда показался поселок на равнине при Старых Источниках, уже вечерело. Из низких каменных домиков, вкопанных в почву ради зашиты от ночных холодов, навстречу близящемуся Победоносцу высыпало все население, зазвучали радостные клики, но Марк почти не слышал их. Он шел среди ликующей толпы с угрюмым видом, особенно избегая взглядом женщин, каждая из которых могла быть точно так же осквернена, как та, что недавно валялась у него в ногах. Народ смотрел на его посуровевшее лицо, толковал эту угрюмость как залог скорой и решительной расправы с шернами. Многие издали любовались его громадным ростом и могучими мускулами, в приступе богобоязненности мечтали коснуться и не смели и громко ворожили, какое бедствие несут эти могучие руки поганым шернам.
