— Знай, что собратья твои в заморском краю побеждены и навеки уничтожены, — сказал Элем былому наместнику. — Но мы желаем проявить к вам доброту, особенно к тебе.
Замолк на минуту, чтобы воздуху в грудь набрать, воздуху ему не хватало.
И тогда шерн неожиданно спросил:
— А далеко ли от ваших стен шерны победоносные? Видно, что вы трусите. Никакими пестрыми тряпками вам страха вашего подлого не скрыть.
Пала мертвая тишина.
Элем первый пришел в себя, приподнялся на сиденье и сказал так, словно не расслышал издевки в голосе связанного шерна:
— Так то недобитки из ваших, убояся погибели, прибежали к нам в страну, но я готов даровать им жизнь.
Шерн захохотал.
— Даровать им жизнь, говорю, ежели…
— Что «ежели»?
— Ежели они прочь уберутся.
Шерн снова захохотал.
Лицо у Элема помрачнело.
— А иначе ты погибнешь, прежде чем они доберутся до городских стен.
— Чего вы от меня хотите?
— Предупреди их об этом, задержи. Ты заложник. Мы отправим к ним посла…
— Кто из вас будет послом?
Снова стало тихо. Никто не вызвался, никто даже мысленно не поискал смельчака, который отважился бы пойти послом, зная, что идет на пытки и верную смерть. Авий это понял.
— Освободите меня, — сказал он.
Элем заколебался:
— А кто поручится, что, будучи освобожден, ты изволишь оберегать нас, а не карать?
— Я поручусь, — сказал наместник. — Я поручусь, что, будучи освобожден, стану карать вас, а не оберегать. Но если вы меня не освободите, моя кара будет еще страшнее.
Первосвященник хотел ответить, но тут у дверей собора возникло движение. С воплем и плачем ворвались люди, раздались крики, что шерны жгут окрестные поселки, со стен видно, как стелется дым. Вельможи повставали, некоторые стеснились вокруг трона, словно ждали от Элема спасения или защиты.
Элем стоял в растерянности, неспособный прекратить гибельную панику.
А шерн рванулся, прыгнул на подножие трона, обернулся и рыкнул:
— На колени, псы! Валяйтесь у меня в ногах! Вымаливайте жизнь, но знайте: я ее вам все равно не оставлю!
Неизвестно, чем все это кончилось бы, потому что, не помня себя от страха, кое-кто из старшин пошатнулся, словно готов был удариться в ноги чудищу, но тут у дверей храма раздался знакомый властный голос:
— Люди, стойте!
Все оглянулись. На низком амвоне у входа стоял Крохабенна. На нем была серая ряса безо всяких украшений, по ней стелилась длинная седая борода. Но весь его вид дышал прежним неукротимым величием. Стало ясно, что в трудную минуту он пришел, чтобы взять власть.
