Камилла начисто позабыла про свой день рождения. Да и то сказать, она стала совсем другой в собственных глазах; как будто, проводя день за днем у изголовья больного мужа, она потеряла самое себя и в этом самозабвении черпала силы, чтобы выполнять свой долг.
Тут Камилла опомнилась и начала укорять Зебру: просто неразумно было с его стороны пускаться в такой дальний путь, но при этом она не отдавала себе отчета в том, что вовсе не вразумляет Гаспара, а лишь увеличивает его радость, описывая опасности, которым он подверг себя, желая укрепить их взаимную любовь. Когда она кончила свою филиппику, Зебра пояснил, что приехал в Париж не только затем, чтобы вручить ей букет цветов у выхода с платформы. Мысль его заключалась в том, чтобы отпраздновать день рождения единственной в его жизни женщины там, где зародилась их взаимная страстная любовь.
– И что же нам нужно сделать? – спросила Камилла, сразу уступая какую-то пядь своей территории.
– Мы должны разыграть сцену нашей первой встречи там, где она произошла, – слабым голосом ответил Гаспар.
Камилла тут же начала спрашивать себя, как это она сможет участвовать в подобной сцене, если Зебре не удастся выступить перед ней таким, каким он когда-то был.
Прежде чем ехать в пансион, где они были соседями, не подозревая об этом до самой их встречи, Камилле нужно было встретиться с нотариусом майора Альбера. Она согласилась уничтожить поддельные воинские документы и фальшивый орден Почетного легиона; потом постаралась сократить переговоры, чтобы Зебра не слишком долго плясал от нетерпения в приемной нотариуса.
Теперь они проезжали на такси мимо дворца под названием «Галлиера», большого, но в меру, здания, и Зебра шепнул Камилле: как жаль, что у него силенок маловато. А ведь говорят, дворец этот – всего-навсего огромная спальня, построенная в прошлом веке венецианским принцем, чтобы заниматься в ней любовью с некой танцовщицей. Позже Камилла узнала, что дворец «Галлиера» был задуман для устройства выставок; однако она поддержала версию Зебры, чтобы доставить ему удовольствие, сославшись на то, что знает одного архитектора, сведущего в истории старых зданий столицы Франции.
Такси остановилось перед домом 122 на улице Ассас, в котором произошло их первое свидание. Они вышли и долго стояли молча, взявшись за руки. Затем Гаспар вспомнил фразу одного из своих первых писем Камилле: «Я славлю Бога за то, что он тебя создал». Этим словам было столько же лет, сколько было их первенцу, и они точно передавали, какое пламя тогда их сжигало.
