– Задачку ты выдал, Иван. Извини, но даже затрудняюсь что-то ответить тебе сейчас. Давай подождем немного, может, ты ошибаешься? Ведь Федя будет соревноваться и обязательно рано или поздно попадет под контроль. МОК составил такой длинный список запрещенных препаратов…
– Они не такие дурни, Олег. Они выдумали что-то новое, – не сдавался Иван Кравец.
Так не до чего и не договорившись, мы расстались. А потом были мои английские приключения, Чернобыль, и Кравец как-то исчез с моего горизонта, мы больше не встречались, и тот давний разговор стал забываться. Сам же я, признаюсь честно, не стремился углубляться в малоприятную историю, потому что покинутый тренер – всегда лицо обиженное, оскорбленное до глубины души. Но, как говорится, насильно мил не будешь…
Между тем Федор Нестеренко стремительно прогрессировал, и от него ждали «взрыва». В интервью «Советскому спорту» Нестеренко обмолвился, что свои честолюбивые планы связывает с Олимпиадой в Сеуле, для чего вот уж второй год работает с тренером Крюковым, отличным, современным специалистом, по особому плану.
И вот новость, сообщенная Сержем – Федор Нестеренко выходит на первые роли в мире, и его имя теперь ставят вровень с Джоном Бенсоном, вознамерившимся отобрать королевский «скипетр» у самого Карла Льюиса.
Мне сразу припомнился рассказ Ивана Кравца, и на душе почему-то стало неспокойно, что-то засело в сердце и бередило, бередило его.
Конечно, когда мы устроились за столиком в ресторанчике в гостинице под названием «Дунай», что располагалась как раз напротив «Айсштадиона», знаменитого ледового ристалища, где не раз выступали наши хоккеисты и где приходилось бывать и мне, я рассказал Сержу Казанкини многое из того, что знал о Федоре Нестеренко, умолчав только о перипетиях его разрыва с Иваном Кравцом и исчезновении из Киева.
Словно сговорившись, мы даже не коснулись темы, которая, конечно же, волновала и меня, и Сержа. Мы словно бы забыли о Майкле Дивере, о несостоявшемся рандеву и о моих лондонских приключениях. Правда, кое о чем мы с Казанкини тогда еще, по горячим следам, переговорили по телефону – Серж дозванивался ко мне в Киев, да многое ли можно доверить проводам, не будучи уверенным, в какие уши попадут твои слова и что из этого может получиться? Серж, как мне показалось, до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя объективно никто не толкал меня влазить в историю с Дивером… Но то, что рано или поздно мы обязательно обсудим некоторые так до сих пор и невыясненные детали, не сомневался…
