Это моя Украина, моя земля, она дает мне, как Антею, силы, чтоб жить и бороться, мечтать и не сдаваться!
Я незаметно заснул. Когда открыл глаза, первая мысль: прозевал, упустил момент. Но достаточно было бросить взгляд на стол, чтобы понять: Кэт с обедо-ужином еще не появлялась.
Теперь держись наготове – час или минуту, или вечность, потому что часы они у меня отобрали, как и ремень от брюк и шнурки от туфель.
Я поднялся, сделал несколько разминочных движений – и голова пошла кругом.
Теперь – следовать заранее разработанному плану. Конечно, проще всего было бы занять место у стены, справа от входа, и едва Кэт вступит в комнату, наброситься на нее сзади и первым делом выхватить пистолет. Но простота эта была чревата последствиями: если в соседней комнате околачиваются Питер или Келли, мне не сдобровать – Кэт успеет крикнуть, и тогда мне не поможет и пистолет, даже если удастся сразу овладеть им: они не станут церемониться и расстреляют меня, как бешеную собаку. Прежде всего следует убедиться, что Кэт в доме или по крайней мере в соседней комнате одна и ее крик не услышат. Для этого…
Кэт вплыла спокойно, деловито направилась к столу и взялась расставлять тарелки. Я увидел, что появился бокал… бокал с апельсиновым соком. Нетрудно было догадаться, что там содержится дополнительная порция отравы. Скорее всего Кэт, увидев разбитый стакан в раковине, решила, что я нечаянно уронил его и, таким образом, не получил причитающуюся мне порцию «успокоительного». Стакан сока должен был существенно поправить дело.
– Кэт… Кэт… – простонал я, наблюдая за девицей из-под опущенных век.
Она замерла.
– Кэт… Питера хочу… хочу видеть Питера…
– Зачем вам Питер? Его нет. Что передать ему? – Она, глупенькая, и не сообразила, что человек в моем положении уже не может мыслить здраво. Нет, подумал я, нельзя поручать серьезные дела женщинам, даже таким, как Кэт…
– Я хочу отдать… отдать бумаги… – Я сделал вид, что ищу что-то под собой.
Кэт приблизилась ко мне и остановилась, чуть наклонившись в метре от дивана. В тот же миг, словно пружиной вытолкнув тело (остался еще порох в пороховницах!), я схватил ее за левую руку и рванул на себя, и она с размаху обрушилась на меня. Левой рукой я изо всех сил сжал ей горло, а правой нащупал пистолет и выхватил из карманов джинсов. Но недооценил ее сил – они удесятерились от страха, и Кэт вырвалась из моих объятий и вскочила на колени. Еще миг, и она успела бы юркнуть в дверь, и тогда – прости-прощай, мистер Романько. Но ведь я тоже боролся за жизнь и потому успел ухватить ее за край выбившейся из джинсов рубашки. Пуговицы россыпью разлетелись в стороны, и Кэт снова рухнула на меня, как подрубленная, придавив своей… своей умопомрачительной грудью – под рубахой у нее не оказалось лифчика.
