— Я хочу, чтобы мы снова стали похожи, — невозмутимо ответила Милена, не прерывая своего занятия.
— А ты, Селена, тоже хочешь этого?
Девочка лишь кивнула.
— И вам не жалко такие роскошные волосы? — это спросил Димьен. Менестрес знала, что к своим собственным волосам он относился весьма ревностно.
— Нет, — ответила Милена. — Просто так должно быть.
— Что ж, хорошо, — вздохнула вампирша, и это ее согласие, казалось, удивило сестер. — Пусть будет так. Когда закончите, мне нужно будет с вами поговорить. Приходите ко мне. Я жду вас в гостиной за террасой.
И Менестрес с Димьеном ушли, оставив девочек заниматься своим делом. И все-таки вампир тихо спросил у своей госпожи:
— Может, следовало их остановить?
— Зачем? В конце-концов они имеют право распоряжаться своими телами как захотят. Может, они и выглядят еще как девочки, но от их детства, после всего пережитого, не осталось и следа.
— Но обычно волосы вот так не отрезают. В этом есть что-то…
— От их внутренней боли. Ты прав. Но если так им станет легче — пусть. Понадобиться очень много сил, чтобы залечить те страшные раны, которые тяжелые испытания оставили в их душах.
Чуть больше чем через полчаса, девочки пришли к вампирше. Теперь волосы обеих едва доставали до плеч, и они снова стали зеркальным отражением друг друга. Похоже, так им было комфортнее всего. Что ж, это их выбор. И не об этом Менестрес собиралась говорить с ними.
Гостиная, в которой они собрались, была очень светлая, так как являлась практически частью террасы, и две стены почти от пола и до потолка занимали окна. Но свет они давали рассеянный, так как были задернуты легкими шторами.
Полукруглый диван стоял так, что можно было как смотреть в окна, так и греться у камина белого мрамора с голубыми прожилками. Еще в центре находился резной столик с вазой пышных цветов, наполняющих комнату тонким ароматом.
— Садитесь, девочки, — они послушно сели, не совсем понимая, зачем их сюда позвали. — Мне кажется, нам с вами нужно поговорить.
Сестры переглянулись, но ничего не сказали. То ли не решались, то ли просто не знали, с чего начать. Поэтому опять заговорила Менестрес:
— Я понимаю, с тех пор, как вы здесь, прошла всего неделя, да и знаем мы друг друга совсем недолго, но судьба распорядилась так, что теперь я буду заботиться о вас. Я знаю, что не смогу заменить вам родную мать, но считайте меня вашей доброй крестной. Я не хочу, чтобы между нами стоял мой титул или что-то в этом роде. Вы должны знать, что для всех на этом острове вы мои родные племянницы. Скоро я улажу все формальности, и это будет засвидетельствовано документально.
