— Как будто мой кроткий агнец становился меньше невинный, чем всегда бывало! — Старушка беспокойно подпрыгивала на своем месте, с каждым мгновением все сильнее раздражаясь. Ведь она растила девочку с колыбели, и нынешние намеки этого святоши не на шутку оскорбили ее чувства. — Будет то здесь или там, сударь, могу вас заверять, что ни один мужчина когда-нибудь не посмеет своенравно уличать моя госпожа.
— Ну, это мы еще посмотрим, не так ли? — произнес Иван с вызовом, высокомерно приподняв бровь. — Судя по тому, сколь облегающие платья носит твоя барыня, я могу сделать только один вывод: она стремится привлечь внимание мужчин.
— Да как вы смеете, сударь! — возмутилась Зинаида.
Эли сразу воспылала к Ивану еще большей враждебностью.
— Уж коли вы, сударь, ехаете в экипаже моей госпожи, да при том кушаете и спите за ее деньги, то могли бы оказать должный респект. Хотя бы из благодарности к этой великодушный леди.
Иван остановил упрямую маленькую служанку очередной презрительной ухмылкой.
— А тебя плохо учили почитать священный сан, старуха, а не то бы ты знала, как важно проявлять щедрость. В особенности тем, кто может себе это позволить. Сразу видно, что ты в нашей стране недавно и не знаешь здешних обычаев.
Пожилая женщина с любопытством склонила набок маленькую седую головку. Она очень хорошо запомнила, что, едва успев представиться боярышне Зинаиде, Иван Воронской сказал, что у него нет ни денег, ни добра, если не считать того, что на нем надето, да еще нескольких вещей, сложенных в черный сундучок. С той минуты он взвалил на Зинаиду все расходы на свое содержание, словно имел право рассчитывать на подобную щедрость. В то же время вчера, пытаясь отговорить боярышню, которая собиралась вручить тугой кошель молодой вдове с малым дитем, он заявил, что лишь немногие достойны подобного милосердия. Усилия, предпринятые Иваном, чтобы воспрепятствовать этому шагу Зинаиды, выглядели чересчур настойчивыми, но когда он предложил вместо этого отдать деньги ему, с тем чтобы потом он передал их церкви, Эли ощутила, как все в ней взбунтовалось от возмущения. Видя, как он упрашивает ее госпожу, она еще раз убедилась, что Иван намного меньше заботится о нуждах бедных и обездоленных, чем о собственном богатстве и благополучии.
— Простите, ваше высокопреосвященство, — нарочно преувеличивая его сан, ирландка хотела показать, насколько мало она доверяет этому человеку, — но что-то мои слабые глаза не видели больше святых на этой земле. Зато есть много таких, кто хочет убеждать всех в собственном благочестии. Должна предупреждать, это волки в овечьей шкуре. Но конечно, это совсем не про вас, такого прекрасного и поистине святого.
