Он с улыбкой посмотрел на нее.
— Вы привыкнете, — произнес он небрежно. — Хотя в Венеции все будет иначе. Там мне легче контролировать ситуацию.
Нет, ей к этому никогда не привыкнуть.
— Я хотела бы сегодня выйти на улицу, — сказала она решительно. — Мне необходим свежий воздух. Я чувствую себя словно в тюрьме, — заявила она трагическим тоном, удивляясь произошедшей в ней перемене.
Разве ей когда-либо были свойственны актерские приемы? Софи вскочила на ноги, подошла к окну и убедилась, что оно не открывается.
— Рамы двойные, с вакуумом внутри — чтобы заглушать шум транспорта. Включить кондиционер? — зазвучал вкрадчивый голос Розано у нее над ухом.
Софи выглянула в окно. Далеко внизу толпились фотографы и несколько журналистов, они курили, болтали и откровенно скучали.
— Посмотрите — они только и ждут, чтобы наброситься на нас. Придется выйти через черный ход, — сказала она сердито.
— Нет, черный ход тоже перекрыт, — произнес он лениво. Тут затрещал его мобильный телефон, Розано достал его из чехла и отошел в сторону. — Извините. Pronto Barsini…
Последовала долгая пауза, и Софи почему-то испугалась. Розано окаменел, она видела, что его переполняет ярость, но он сдерживается изо всех сил, его негромкий ровный голос ничем не выдавал подлинных чувств.
Звонил Энрико и дразнил его по поводу Софи. Оказывается, их история просочилась на страницы местных журналов, вышла статья под заголовком «Печальный принц наконец находит утешение». Энрико это привело в восторг.
— Что ты с ней делал, Зано? — ехидничал он. — Это не в твоем духе — набрасываться на женщину.
— Она упала в обморок, когда услышала, кто она такая, — лаконично ответил Розано. — И я пытался привести ее в чувство.
— Я жду не дождусь, когда увижу ее, — мурлыкал Энрико. — Жаль, что снимок получился неважный: она вышла не совсем четко. Как ты думаешь, я сумею с ней поладить, как поладил с Николь?
Розано на миг перестал дышать. Гнев душил его, но он стиснул зубы, чтобы неосторожным словом не дать брату утвердиться в его подозрениях насчет него и Софи. Больше всего ему хотелось пригрозить Энрико, предупредить его, что если он причинит вред Софи, как в случае с Николь, то пожалеет, что родился на свет. Но такая реакция только подстегнет Энрико.
— Не особенно рассчитывай на это, она — английская лошадка, — сказал Розано, меряя шагами комнату, чтобы хоть немного дать выход эмоциям. — Рослая, неуклюжая, крупная, все время что-то роняет. — Он заставил себя усмехнуться. — Стоит прикоснуться к ней, и она верещит от страха.
