— Практически, да, — отозвался Псмит. — Исключая рыбу.
— Рыбу?
— Я не написал ни одного стихотворения о рыбе.
— Неужели? — сказал лорд Эмсуорт, вновь ощущая, что в механизме их беседы разболтался какой-то винт.
— Однажды мне предложили княжескую сумму, — продолжал Псмит, радостно отдаваясь волнам своего врожденного энтузиазма, — лишь бы я написал балладу для «Газеты рыбников» под заглавием «Герберт, наш палтус». Но я был тверд. Я отказался наотрез.
— Неужели? — сказал лорд Эмсуорт.
— Все-таки следует себя уважать, — объяснил Псмит.
— О, разумеется, — сказал лорд Эмсуорт.
— Естественно, это было нелегко. Редактор, осознав, что мой отказ окончателен, совсем пал духом. Однако я дал ему рекомендательное письмо к Джону Водуотеру, который, насколько мне известно, развил указанную тему очень мило.
В эту минуту, когда у лорда Эмсуорта голова слегка пошла кругом, а Псмит, на которого возможность поговорить всегда оказывала стимулирующее действие, приготовился продолжать обмен остроумными репликами, к ним подошел официант.
— Ваше сиятельство спрашивает какая-то молодая дама.
— Э? А, да! А, да! Я ее ждал. Это мисс… как бишь ее? Хиллидей? Халлидей. Это мисс Халлидей, — объяснил он Псмиту, — которая едет в Бландингс каталогизировать библиотеку. Бакстер, мой секретарь, просил ее прийти сюда и повидать меня. Вы позволите покинуть вас на минуту, мой дорогой?
— Разумеется.
Когда лорд Эмсуорт скрылся, Псмиту пришло в голову, что настал момент взять шляпу и бесшумно исчезнуть навсегда из жизни лорда Эмсуорта. Только так можно было избежать замешательства и неприятных объяснений. А одним из главных правил Псмита всегда было избегать объяснений. Конечно, лорд Эмсуорт, вернувшись в курительную и обнаружив, что остался без поэта, может ощутить болезненное разочарование, но, с другой стороны, это сущая мелочь в наши дни, когда поэтов расплодилось столько, что практически невозможно швырнуть кирпич в мало-мальски людном месте и не угодить в сурового юного барда. Если уж, решил Псмит, лорд Эмсуорт желает общаться с поэтами, то, несомненно, ему тут же подвернется еще один. Поэтому он уже собрался встать, но приятная сытость заставила его еще несколько минут понежиться в удобном кресле. Им владела светлая безмятежность, и нарушать это редчайшее настроение было бы прискорбной опрометчивостью.
Псмит закурил очередную сигарету, и вновь, как после прощания с мистером Мактоддом, его мысли мечтательно обратились к девушке, с которой он расстался в бюро по найму мисс Кларксон. Он думал о ней с тихой грустью. Как печально, что две несомненно родственные души, подобные ему и ей, встретились в вихре лондонской жизни лишь для того, чтобы тут же разлучиться — предположительно навеки, — и потому лишь, что этикет, регулирующий отношения тех, кто создан мужчиной и женщиной, воспрещает мужчине укрепить случайное знакомство, узнать фамилию и адрес прекрасной незнакомки, пригласить ее выпить чаю в кафе-кондитерской и поклясться в вечной дружбе. Он вздохнул, рассеянно глядя в окно нижней курительной. Как он дал понять в своей беседе с мистером Уолдервиком, эти синие глаза и веселое милое лицо произвели на него неизгладимое впечатление. Кто она? Где живет? Будет ли ему дано увидеть ее вновь?
