– Погоди, – Нырков затоптал каблуком папиросу. – Какой Сивачев?… Так ведь эта усадьба… Нет, постой, ты чьи часы передавал?
– Все верно, Сивачева. С которым мы вместе там были. Якова Сивачева. Сына Елены Алексеевны и Машиного брата… А он, видишь, где оказался?…
– И что? – растерянно спросил Нырков.
– Убил я его, Илья… А мать умерла.
– Умерла… – повторил Нырков. – Ты что же, Миша, прямо… при ней?
– Господь с тобой, – нахмурился Сибирцев, – там, у речки…
– Да он же бандит! Да за одно это знаешь?!
– То-то и оно, что знаю, Илья. Только это он для нас с тобой бандит, а для Елены Алексеевны – сын. Видишь теперь, как все обернулось? Тут, Илья, разобраться – одной головы мало.
– Так… – протянул Нырков. – Чего же делать?
– Почем я знаю, Илья?… – Сибирцев помолчал и перевел разговор на другое: – Поп-то не появлялся?
– Прикатил, как же! Забыл сказать тебе. – Илья помрачнел, махнул рукой. – Дом его казаки подожгли, говорят, вместе с женой. Надругались над ней и убили, а после уж, видать, запалили… Одна коробка теперь осталась, все выгорело… А попа мы взяли. Под стражей он. Я как сказал ему про Маркела, так он и скис. В Козлов его заберем, там уж и размотаем.
Сибирцев задумчиво покачал головой.
– И у него, значит, тоже… – сказал как бы самому себе.
– Постой, Миша, – вспомнил Нырков. – Так чего с бандитом-то твоим?
– А ничего, – устало пожал плечами Сибирцев. – Попроси от моего имени Матвея, чтоб вырыли на кладбище две могилы. У них, у Сивачевых, там вроде бы свое место есть. Ограда, что та?…
– Может, его как бандита вместе со всеми? Мужики собрались их за кладбищем тоже в одну могилу…
– Не надо, Илья. Это ведь не для нас с тобой. Для Маши прошу. Все же он последний мужик в их роду… Как там Малышев?
– Заговоренный, чертенок! – усмехнулся Илья. – Пулемет у него как игрушка. И когда успел выучиться, гимназер?…
– Ты бы дал мне его, Илья. И еще пару мужиков из тех, что не местные. Баулинские. Гробы там сколотить, отвезти. Один не осилю.
– А я на что? – обиделся Нырков. – Бандита вот только… душу воротит.
– Ну вот, видишь?… Да и людей лишних, чтобы разговоры потом шли, тоже не надо.
– Ладно, Миша. – Илья рубанул ладонью по коленке. – Все сделаем, и разговоров не будет. Раз ты считаешь, что так надо, значит, так и сделаем. Я тебе, Миша, по-честному скажу: другому бы – нипочем, а для тебя – все! Мужик ты, Миша, правильный, я это еще вон когда понял.
Сибирцев с непонятным удивлением выслушал разгоряченные слова Ныркова, печально улыбнулся и легонько похлопал его по коленке.
