– Плохо помню… – Нырков потер ладонью лысину. – Как мы выбрались-то?
– Это вот пусть Матвей Захарыч расскажет, – засмеялся Баулин, не понимая недоуменного взгляда Ныркова.
– Да чего ж тута… – замялся кузнец. – Как дым-то повалил, мы и поняли, что подобрались бандюки. Ну а коли пожар, выход один – сюды, к нам…
Нырков слушал, плохо поначалу схватывая, о чем говорил кузнец. Но вскоре и для него картина прояснилась…
Оставив Зубкова внизу с мужиками, Матвей поднялся к Малышеву на колокольню. Там и встретили рассвет. Бандитов они заметили, едва те показались на улице, – с колокольни-то далеко видать. Но затаились, решили подпустить ближе, чтоб уж бить наверняка.
Ну а когда пошли конные, раздумывать было нечего. Одна была забота: захватить их побольше да положить.
– Парень-то твой молодец, крепкий, – говорил кузнец и подтверждал как бывший батареец.
Потом занялся огонь, и Матвей сказал Малышеву, что засевшие в сельсовете с часу на час будут пробиваться к церкви. А потому ворота надо отпереть и по первому сигналу растворять. Он, Матвей, для этого ударит в колокол. Посреди боя колокольный звон наверняка хоть на миг отвлечет внимание бандитов, чай, все ж православные. Ну а тем временем свои проскочат. Малышев же прикроет их из пулемета. Выждав маленько, чтоб дыму на площадь подтянуло, так и сделали. За беглецами ринулись было с десяток верховых, но Малышев их отсек и рассеял. Вот и все.
– Другая теперь забота, – продолжал кузнец. – Бандиты, вишь ты, попов дом заняли, а с него, почитай, полдвора церковного простреливается. Носа высунуть нельзя. Храм-то, он крепкий, каку хошь осаду выдержит, дак ведь сидишь-то, как мышь в западне. Главный вход мы закрыли. Через боковой выползаем.
– А это что за дед? – кивнул Нырков в сторону ушедшего старика.
– Егорка-то? – усмехнулся кузнец и покачал головой. – Сторож он тутошний. Тоже пострадал, бедолага. Сгорела его халупа. Может, огонь принесло – сушь ведь, а может, кто из бандитов запалил. Всего и спас-то бутыль самогона да мазь, что вас вот лечил… Как рука-то, Илья Иваныч?
– Полегче. Это меня, видать, за нее дернули, когда тащили сюда. А так терпеть можно. Ты мне вот что скажи, Баулин, много наших погибло? Чего с Сергеевым?
Баулин опустил голову.
– Наповал его, Илья Иваныч, мертвого уже тащили. И у меня двоих положили насмерть. Это там, на площади. И достать-то не успели. Тут тоже потери. Но больше раненые. Убило всего троих.
– И дозорные, – напомнил Илья.
