– Светает… Давай, Баулин, буди ребят. Чует сердце: с минуты на минуту ждать гостей… Постой! – Нырков заметил неясные еще фигуры нескольких людей, что двигались по улице к площади, прижимаясь к плетню. – Гляди, быстро! – шепотом подозвал Баулина. – Наши или нет?
Баулин поправил очки, присмотрел, а Нырков выхватил наган.
– Кажись, они, Илья Иваныч, – прошептал Баулин, – гости.
И сейчас же хлопнул выстрел. Пуля впилась в деревянную колонну галереи рядом с головой Ныркова. Он присел.
– Проспал, Малышев, сукин сын! – выругался он и метнулся в дверь. – В ружье! – крикнул сорвавшимся голосом. – Где же твой дозор, Баулин, чтоб тебя!…
Зазвенели разбитые стекла. На площадь махом с дикими криками и визгом вынеслись десятка три всадников, беспорядочно стрелявших по окнам сонных домов.
– Малышев!… – застонал в бессильной ярости Нырков, и в ту же минуту с колокольни по площади ударила длинная пулеметная очередь.
Всадники закрутились, завертелись, ринулись в разные стороны, оставив на площади добрый десяток лошадиных трупов. От них, как тараканы, расползались спешенные бандиты. Только теперь осознал Нырков, что бой уже идет, но он никак не мог ухватить и понять его общую картину и потому злился. По ползущим фигурам били из-за ограды, стреляли из пустых оконных проемов сельсовета чекисты и Баулин со своими продармейцами.
– Молодец, Малышев! – тяжело выдохнул Нырков. – В самый раз врезал… Стрелять прицельно! – обозленный собственной растерянностью, крикнул он, поднимая наган и наводя его на уползающего бандита. Наган дернулся от выстрела, и бандит замер кучей тряпья. Выстрелы скоро прекратились.
Посреди площади била передними копытами и пронзительно ржала упавшая на круп лошадь. Одиночный выстрел из-за ограды прекратил ее ржание. Стало тихо.
Помещение затянуло кислым пороховым дымом.
– Все целы? – оглядываясь, спросил Нырков.
– Все, Илья Иваныч! – весело отозвался Баулин.
– Нечего скалиться! – огрызнулся Нырков. – Давай занимай круговую оборону, это только начало… За мной на чердак!
Они поднялись на чердак и через слуховое окно выбрались на крышу. Железные листы были холодные и мокрые от росы. «Обзор хороший», – подумал Нырков, распластываясь за слуховым окном.
Небо стало розоветь. Видимость улучшилась. Теперь только внимательно глядеть по сторонам, не прозевать.
– Ползут, товарищ Нырков… – услышал он сдержанный шепот.
– Где? – Нырков обернулся.
– Вон, – показал продармеец, худенький белобрысый парнишка, – с огородов подбираются. Сзаду.
