Ощупав друг друга и убедившись, что никто себе ничего не сломал, все принялись искать стрекозу.
У бедняги оказалось сломанным крыло.
Друзья нарвали целую охапку целительной травы и заботливо укрыли ею стрекозу, так что осталась торчать только голова с большими немигающими глазами.
Наступил вечер, стало холодно. Дети завернулись в листья какого-то растения, похожие на пушистые мягкие одеяла. Растопырник заботливо укрывал их от ветра своими широкими ладонями.
Эльфина залезла в чашечку большого цветка, велела ему сомкнуть над ней лепестки (ведь эльфы обладают властью над цветами) и заснула. Вечерний ветерок покачивал цветок, как колыбельку.
Прежде чем закрыть глаза, Том шепнул сестре:
– Послушай, как ты думаешь, что это за книгу они искали?
– Чего-чего? – зевнула Катарина.
– Ну, коршуны волшебника Уморта искали какую-то книгу.
– Угу… Не мешай мне спать.
Некоторое время Том лежал, глядя в ночное небо и пытаясь что-то вспомнить. Потом уснул.
Утро встретило детей необычайной свежестью. Чудесная травка придавала сил и такой бодрости, что хотелось плясать.
Ещё не открыв глаза, Том услышал весёлую песенку Катарины. Девочка суетилась, собирая в сумку пучки разных трав.
– Эта – от головной боли, я уже знаю. Эта – чтобы не уставали ноги… А эта, Диана? – Девочка подняла над головой пук сине-зеленой травы с красными крапинками.
– А эта – чтобы настроение не портилось по пустякам! – послышался бодрый голос эльфины.
– У меня всё не войдёт в сумку, – озабоченно сообщила девочка.
– А что у тебя в сумке?
– Медовика.
– Вытаскивай. Сейчас мы её съедим.
Рассевшись на травке, друзья с аппетитом завтракали ароматной медовикой, запивая её цветочным нектаром, принесённым откуда-то Дианой.
Задумчиво глядя перед собой в тёмную травяную чащу, Катарина вдруг удивлённо охнула: из-за зелёного листа на неё глядели два больших круглых глаза. Казалось, глаза живут сами по себе: ни головы, ни туловища. Несколько мгновений спустя лист дрогнул, и всё объяснилось: глаза сидели на тонких стебельках, прикреплённых к круглому туловищу. Катарина не сразу заметила – а, заметив, вскочила в испуге – со всех сторон туловище окружали длинные тонкие ноги, словно изломанные посредине.
Катарина боялась пауков больше всего на свете, даже совсем маленьких, величиной с ноготок. А этот был уж точно ей по пояс.
Тому тоже стало не по себе, когда он, обернувшись на испуганный крик сестры, упёрся взглядом в паучьи глаза. Ой-ёй-ёй.
