– Где?
– В салоне этом?
– Откуда я знаю?
– Ну, может, видела, какие там цены?
– А тебе зачем?
– На всякий случай! Понимаешь, если что, можно Людку подбить туда пойти!
– Зачем?
– Ну, мало ли… Пускай ей там маску сделают!
– Какую маску?
– Косметическую, темнота! Но в таких крутых салонах обычно дерут втридорога.
– А Людка, что ли, ходит по салонам?
– Да нет. Но если очень надо будет, сходит! Вот! Отличная идея! Мы туда придем, чтобы узнать цены, нас, дескать, старшие сестры послали. Запишем, чего у них сколько стоит, а пока записывать будем, попробуем чего-нибудь увидать или услыхать.
Степаниде не слишком хотелось возвращаться в это страшное место, но она уже обещала Алке, перед которой чувствовала некоторую вину.
Едва прозвенел последний звонок, как Алка схватила Степаниду за руку и поволокла в гардероб.
– Скорее, нельзя время терять! – торопила она.
– Ты чего, на пожар, что ли? – ворчала Степанида.
– Да пока Людка не видит, надо удочки мотать!
И они стремглав понеслись к метро.
– Это на «Кропоткинской», да? А ты дорогу-то найдешь?
– А черт его знает, может, и не найду.
– Не страшно! Спросим!
– Алка, слушай, чего тебя так разбирает, а?
Алка остановилась.
– А и вправду? Чего меня так разбирает? – задумалась она. – Интересно мне, понимаешь? Вы все уже чего-то там раскрывали-разгадывали, и даже Людка, а я… Как последняя дура! Не желаю быть последней дурой! – засмеялась она.
– Все равно ты дура! – в сердцах сказала Степанида. – Разве такие дела с наскока делают?
– Делают, делают! Сами с Валеркой сунулись туда незнамо зачем, именно что с наскока, и спасли человеку жизнь!
– Ты, что ли, тоже надеешься кому-нибудь жизнь спасти?
– Надеюсь! Надежда умирает последней, и чего она там еще делает…
– Кто? – не поняла Степанида.
– Надежда! Она еще каких-то там юношей питает… и забыла, кому отраду подает! Ага, вспомнила, еще – надежда, мой компас земной!
– Чего?
– Ну, песня такая старая была, у мамы пластинка есть, Анна Герман поет! Слыхала про такую?
– Ага! Папка мой ее очень любил, «Один раз в год сады цветут»!
– Точно! Только она давно уже умерла… А пела здорово!
– Ну и болбошка ты, Алка!
– Болбошка? Это еще что? Балаболка, ты хочешь сказать?
– Я говорю то, что хочу сказать, – болбошка!
– Ладно, пусть будет болбошка, я не возражаю! Ну, где это заведение?
– Не помню! – растерялась Степанида.
– Ладно, отвянь! Я сама!
Она окинула взглядом прохожих и безошибочно направилась к немолодой, хорошо одетой даме.
