– Мне ничего не известно.
Мэри рассердилась. Он лгал ей. Лгал! Она понимала это, как понимала и то, что ничего от него не добьется. Брэндон. человек её брата, и ни её чары, ни давнишние теплые отношения меж ними, даже её гнев не заставят его сказать, какова её судьба. А она страшилась будущего. Брэндон же... Какой он стал далекий, чужой, и вместе с тем, какой восхитительный трепет охватывал её от одного его взгляда! Фаворит её брата... Преданный рыцарь. Не ее, а Генриха. И возможно, даже сегодня, рискуя жизнью, спасая ее, он думал только о том, чтобы отличиться перед королем и снискать ещё большее расположение. И она спросила Брэндона об этом сухо, не глядя на него.
А когда подняла взгляд, увидела, как что-то изменилось в его лице. Меж красивых бровей залегла глубокая борозда, скулы напряжены.
– Думайте, как вам угодно, миледи.
Она видела, что сделала ему больно, и от этого больно стало ей самой.
– Идите, сэр. И простите меня, ради Бога.
Он поклонился и молча пошел к двери, когда услышал шорох её платья и голос, зовущий его. Мэри встала, она была напряжена и взволнована, но в огромных глазах так и плясали дерзкие чертики. Этой резкой, сиюминутной сменой настроения девушка напомнила ему Генриха.
– Сэр Брэндон, неужели вы думаете, что я не найду способа заставить вас раскрыть мне то, что вы пытаетесь утаить?
Когда он вышел, дамы стали готовить принцессу ко сну.
– У вас был такой тяжелый день, столько переживаний! Завтра непременно надо заказать службу и возблагодарить Бога за ваше чудесное спасение, – восклицали они.
– Непременно, – задумчиво ответила принцесса. Джейн внимательно приглядывалась к Мэри. Она уже успела хорошо изучить свою юную госпожу и понимала, что та что-то задумала и, уже натягивая на неё одеяло, не удержалась, чтобы не спросить, что у той на уме. Она имела на это право, у них с принцессой уже сложились достаточно близкие отношения, и они не таились друг от друга.
Но на этот раз Мэри лишь улыбнулась.
– Ничего, – тихо сказала она. Но глаза её возбужденно блестели. Джейн, а ты заметила, как Брэндон глядел на меня? – и засмеялась чему-то.
* * *
Выпив перед тем, как лечь, бокал посета[7], Брэндон скинул всю одежду и уютно устроился в постели, которую согревал обернутый во фланель кирпич. Его ложе стояло в небольшом алькове, в углублении стены, занавес был откинут, и Брэндон, подперев согнутой в локте рукой голову, задумчиво смотрел на огонь, горевший на подиуме старинного камина с навесным колпаком-вытяжкой. Топили ароматным яблоневым деревом, потрескивание пламени придавало уют этой несколько мрачной комнате, с маленькими квадратными окошками и толстыми каменными стенами.
