Он не заметил гнева, который вспыхнул в глазах мальчика-слуги. Оливер улыбнулся.
– Похоже, вы завоевали их своим обаянием, милорд.
Винтер обладал редким даром придавать взгляду остроту кинжала.
– Моя судьба была нелегкой. Спенсер опозорил мою мать и сослал ее в Шотландию. Если мне присуще обаяние, то оно передалось мне не от отца.
Кит, который видел в жизни только черное и белое, поднял к губам бокал и презрительно фыркнул.
Оливеру хотелось бы также отмахнуться от этих слов, но он не мог, так как понимал, что в душе Винтера остались шрамы, нанесенные ему другими людьми. Винтер не выбирал себе мать, чья мораль оставляла желать лучшего, и отца, обладавшего слишком строгой моралью.
– У всех людей нелегкая судьба, – внезапно сказала Ларк и повернулась к Оливеру. – За исключением вас, милорд.
– Вы правы, – сухо сказал Оливер, салютуя ей бокалом вина.
Лакеи внесли поднос с жарким и поставили его на середину стола.
Винтер закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– О, каплун! Мое любимое блюдо.
– Лорд Оливер, – внезапно сказала Ларк. – Окажите нам честь и положите себе первому.
Оливер почувствовал себя очень неловко.
– Спасибо, я никогда не ем каплуна.
Ларк с недоумением посмотрела на Оливера.
– И почему же?
– Потому что это кастрированный петух.
Он ожидал, что она будет шокирована его прямотой, но вместо этого увидел в ее глазах смешинки.
–Полагаю, что в таком случае вы никогда не садитесь на мерина? – с невинным видом поинтересовалась Ларк.
– Я седлаю только кобыл.
Вот такая Ларк ему очень нравится. От такой Ларк он просто без ума.
– А вот я не возражаю против каплуна. – Кит отломил ножку птицы и впился в нее зубами. Винтер взял себе другую ножку. Оливер протянул слуге бокал, чтобы тот наполнил его вином.
– Как дела с гобеленом, Ларк? – вполне дружелюбно спросил Винтер.
– Хорошо. – Она даже не повернула голову к нему.
– Разве? – Винтер скептически поднял бровь. – Что-то я не заметил никаких изменений.
–Я и не знала, что являюсь объектом твоих наблюдений.
– Нельзя не заметить, когда женщина пренебрегает своими обязанностями и уезжает в Лондон.
Оливер перевел взгляд с Ларк на Винтера. Какая странная пара. Никакой вежливый разговор не мог скрыть их презрения друг к другу.
– А что ты делал, когда остался один, Винтер? – Голос Ларк был полон ехидства. Сейчас она ничуть не напоминала побитую собаку, как казалось в начале вечера. – Ловил еретиков?
Винтер фыркнул:
– Милая Ларк, у тебя очень своеобразный юмор.
