— Самуэл, скажи мне…
— Что?
— Откуда у тебя такая же рыбья чешуя, как у Лусидио?
— Спроси у Лусидио, откуда у него такая же рыбья чешуя, как у меня. И почему он соврал про нее.
— Откуда у тебя твоя?
— Подарили.
— Как думаешь, почему Лусидио наврал про чешую?
— Хотел вызвать твой интерес. Вся история с фугу — выдумка. Он просто хотел заинтриговать тебя. Он знал, как тебе нравятся странные истории.
— Откуда он знал?
— Кто-нибудь рассказал.
— Ты думаешь, он все устроил, чтобы быть поваром у нас? Чтобы нас отравить?
— И у него получилось.
— Почему он нас травит?
— Ты неправильно ставишь вопрос.
— Какой вопрос правильный?
— Почему мы позволяем нас травить?
Пауло пришел последним на ужин, где он должен был быть отравлен. Лусидио подтвердил:
— Блюдом этого вечера будет телячье рагу под белым соусом.
Любимое блюдо Пауло. Приговоренный пришел с накинутым как плащ большим куском красной ткани на плечах. Он попытался найти в своем прошлом политического активиста что-нибудь, что можно было бы принести в собственное жертвоприношение, и ничего не обнаружил, кроме нескольких заплесневевших книг. Тогда он сымпровизировал красный флаг и не снимал его с плеч до конца вечера, на котором говорил он один.
Пауло рассказал вкратце историю своей вербовки во времена студенчества, о том, как получил мандат в муниципальном совете, а также о периоде подполья, манифестаций, секретных миссий для партии, тюрьмы, выборов в депутаты. И поведал о предательстве. Да, это правда. Он предал, выдал товарищей. Он побывал на баррикадах и в говне, пока мы проживали как среднестатистические личности, даже не узнав возбуждения от большой подлости, от огромного чувства вины. Общими у нас были наш аппетит и наши неудачи. А вот он познал крайности. Он лучше нас, лучше всех нас, в том числе мертвых. Одновременно с откровениями Пауло пожирал канапе, потом луковый пирог, затем несколько порций телятины, запивая белым сухим бордо, вынутым Педро из подвала для последнего приема пищи своего сотрудника.
И когда Лусидио принес супницу с остатками телячьего рагу, не пришлось спрашивать, кто хочет еще. Пауло вырвал горячую супницу у него из рук, шумно высосал белый соус прямо из супницы, потом поставил ее на стол и съел остатки телятины, хрюкая, будто ел поджарку «Албери».
Пока остальные наслаждались десертом, Пауло наконец замолчал, сгорбившись на стуле с поникшей головой и устремленным на скатерть взглядом. Он не поднял головы, даже когда Лусидио, к всеобщему удивлению, предложил произнести последний тост, тост Рамоса.
