– Ну как? – спросила мама.
– Вы ее сейчас лучше ни о чем не спрашивайте. Спросите через пару-тройку месяцев. А лучше она вам сама расскажет, когда окажется готова, – заверещала Дарья.
– Мам, забери Максима. Я дико устала, – прошептала я. Мама ушла, а я склонилась над столом и в полном отупении слушала, как вокруг меня раздаются какие-то неуставные звуки. Капает кран. Из вытяжки слышны вопли ругающихся соседей. Шипит чайник.
– Даш, я наверное не выдержу, – решила признаться в слабости я.
– Брось. С чего ты взяла?
– Да я даже этот экзамен не пройду.
– Ерунда. Все проходят. А что тебя именно пугает?
– Ну…Я должна например, выучить все эти долбаные коды. Это ж полная околесица, ее невозможно выучить!
– Прекрати паниковать! – рявкнула Зайницкая. – Я завтра тебе отмечу коды, которые можно не учить. Там из всего списка рабочие только двадцать штук.
– Двадцать? – открыла рот я. – А почему этот урод…
– Потому что урод, – согласилась Даша. Я понимала, что реально в происходящем конкурсе на выживание она мне не поможет. Я и не имею права ее этим грузить. Тем более, что мои сомнения гораздо шире.
– Ты посмотри, Даш. У меня грудной ребенок! Мне надо его кормить, растить. Он плохо спит по ночам. Как я могу работать в этой колонии строгого режима? Вот если бы ребенок подрос, другое дело.
– А ты полагаешь, что большие дети создают меньше проблем? Ошибаешься. Они болеют, капризничают, не спят по ночам. Хочешь, я тебе расскажу, что мой сын выкинул в три года на даче.
– Ну, что? – устало посмотрела на нее я.
– Он пришел домой с лягушкой в зубах.
– Какая гадость, – скривилась я, – с мертвой?
– Нет, по-моему, с живой. Не в этом дело. Я ему говорю. «Что ж ты, милый, ее обсасываешь. Выкинь, сейчас же».
– А он? – заинтересовалась нетривиальностью ситуации я.
– Он спрашивает. «Почему?»
– Хороший вопрос. Действительно, почему надо выплевывать лягушку.
– Я и говорю: «Ну как же. Она же грязная. Негигиенично». А он пошел ее помыл.
– Помыл? – прыснула я.
– Угу. В тазике, даже, по-моему, с мылом. У меня от стресса тогда дар речи пропал. Я просто стояла и смотрела на это безобразие.
– Аккуратный мальчик, – ухмыльнулась я.
– Не то слово. Потом подходит и вежливо так спрашивает: «А теперь можно?»
– А ты? – улыбнулась я.
– А я тебе и говорю, что твои проблемы с детьми только начинаются. И бессонница там, работа – это ерунда по сравнению с воспитанием деток.
– Успокоила, – восхитилась я и пошла спать. Через неделю я сдала этот чертов экзамен. По-моему, им там вовсе не нужно было от меня знаний или отличной памяти. Достаточно оказалось того, что я прилично выгляжу, сносно говорю по-немецки и всем улыбаюсь. Мне сообщили, что я зачислена в штат и поставлена в график. Моя работа начиналась в понедельник с девятнадцати ноль-ноль до вторника семи ноль-ноль. После чего мне дозволялось поспать день и явиться вечером. Снова с семи до семи. Потом два дня свободы. И дальше по кругу. Пока не дадут зарплату.
