– Мне хорошо, – отвечала я, полной грудью вдыхая морской бриз. Мы катались на большом оранжевом банане, с которого весельчак на катере нас сбросил прямо посреди моря. Мы болтались как поплавки в этих нелепых, задравшихся до ушей спасжилетах и визжали от восторга. Море вдали от берега оказалось совсем синим, как будто нарисованным гуашью синего цвета, одной, без всяких примесей. И гораздо более теплым, чем около берега. Меня это удивило, но факт остается фактом, море в том месте, где нас, туристов, занятых поиском острых переживаний на свое мягкое место сбросили в море, было температуры парного молока. И жарко было уже везде. И в воде, и на воздухе, который, мягким теплым ветром овевал наши тела, летящие на банане обратно к берегу.
– Ты ведешь себя как пьяная, – смеялся Шаров, откидывая с моего лица мокрые пряди и целуя меня в нос.
– Я и есть пьяная, – тянулась я к нему и чувствовала, что счастлива.
Потом мы катались на лошадях. Мы нашли их стоянку, а сама конюшня оказалась затерянной среди гор. После часа езды по каменистой горной тропе, поражающей своей затерянностью и потаенностью, мы приехали на маленькую полянку, на которой резвились другие лошадки и им явно было хорошо среди этих тенистых вершин. Романтизм пропитал в этих горах все и невозможно было придумать лучшего места для влюбленной парочки придурков, впервые севших на лошадей. Горные ручьи, тропы, огибающие собой крутые обрывы, от которых замирает сердце. В таких местах оставалось только перекреститься и отдаться на волю и мудрость животного под седлом. Мой конь осторожно выбирал место, на которое ставил копыто.
– Надо же, какие они умные! – поразился даже Шаров.
– Невероятно, – согласилась я. На привале мы нашли водопад, затерявшийся в горном склоне. Маленький-маленький, он журчал и переливался с камня на камень и было понятно, что он делает это уже тысячи лет. Я прикоснулась ладонями к его кристальной воде и не могла оторваться, как мне показалось, целый час. Я все пила и пила, а Димка хохотал и говорил, что здесь еще не поставили биотуалетов, поэтому, если я буду продолжать в том же темпе, то наверняка лопну.
– Нет уж. Я выпью столько, сколько в меня влезет, – отмахивалась я. – Такой вкусной воды я никогда еще не пила.
– Ага. Ты все больше по спиртному, – попытался меня поддеть он, но ничто в этом благословенном месте не могло задеть моих чувств. Я была счастлива.
– Я счастлива! – говорила я Диме и принималась его целовать. Мне хотелось как-то отблагодарить его за этот чудесный праздник. И я кормила его, стараясь изготовить из стандартных продуктов что-то невероятное. Интересно, что Пашу мне никогда не хотелось кормить чем-то вкусным. Кончилось тем, что в конце тех десяти дней, что у нас были, я возвела Диму Шарова в ранг идеала и хлопотала вокруг своего идеала со всем возможным усердием. Он лоснился, как начищенные салом лыжи и поминутно ко мне приставал.
