Коли уж речь зашла о моих расходах, то сюда я должен присчитать пачку мэрилендского табака, сигаретную бумагу и спички. Табак черен, как чай, и так же крепок. Требуется порядочная тренировка, чтобы во время сворачивания сигареты опилкообразные куски табака, запросто прокалывающие дырки в сигаретной бумаге, уложить в самокрутку без потерь. Одна затяжка мэрилендской сигаретой создает впечатление, что вашу глотку обрабатывают наждачной бумагой.
Уже многие месяцы я живу на математической основе, рассчитывая самые дешевые способы приобретения калорий. Еда уже перестала приносить удовольствие, это для меня, скорее, работа, даже долг.
Во второй половине дня я бреду по Буль'Мишу[1] и оглядываю стройных женщин, которые с явным сознанием своего превосходства скромно покачивают бедрами, одной рукой приподнимая пальто, чтобы было видно все, что стоит показать, а другой делая призывные загребающие жесты. Так мечутся они бездумно и рассеянно посреди мирской суеты. Только они одни знают с полной уверенностью, зачем мы, мужчины, живем и каково наше назначенье здесь, на этой земле.
Иногда по вечерам я захожу в «Кафе дю Дом».
На террасе, тесно притиснутые друг к другу, стоят маленькие столики, между ними набивается самый различный люд, на девяносто процентов – иностранцы. Есть индианки, закутанные в пестрые шелковые сари; со своими черными как смоль волосами они похожи на свежевымытых и выглаженных цыганок. Невысокие японки всегда печальны, они одиноко и безмолвно сидят за бокалом американского грога, скорбное лицо повернуто в сторону востока. Негритянки все время показывают свои сверкающие зубы и заметно избегают своих братьев по расе. Затем испанки со сладострастными извивами тела и узким, худощавым лицом, большими, наполненными влагой глазами, над которыми пышные ресницы нависают как опахала; они все время чему-то удивляются: «Ah, senorita… Porqué? Те dice que no… Bueno!».[2] И итальянки с веселой усмешкой на накрашенных губах: «О, mio caro!».[3] Жительницы северных стран – утонченные вампиры в мещанской упаковке; невинно улыбаясь, они легко покачивают ногами над пропастью морального разложения.
Ну и конечно, американки, неистощимо веселые, в одиночку перелетающие через океан и коллекционирующие парижские любовные воспоминания, чтобы присоединить их к собранию билетов от метро, ресторанных меню и театральных программок… «Хэлло, старик!» – «Милая!» – «Идем завтра утром в Версаль?» – «А что там есть выпить?»
