– Я и сама бы с вами поехала! – с большим воодушевлением произнесла Наталья Владимировна. – Обожаю научные экспедиции!
Владислав Андреевич хотел было возразить, что, собственно говоря, их поездка вряд ли преследует научные цели, но Петькин папа приложил палец к губам.
– Да, да! – продолжала Коврова-Водкина. – Экспедиции – это моя стихия.
– Если отец и ее возьмет, то наша поездка точно накрылась, – в панике прошептал друзьям Петька.
– Ошибаешься, – ехидно сощурилась Маша. – Для полного краха нам нужна Филимоновна.
Тут в передней снова раздался звонок.
– Я открою, – устало проговорил Валерий Петрович. Он уже тоже серьезно обеспокоился судьбой поездки.
Не успела открыться входная дверь, как в столовую, печатая по-военному шаг, вошла пожилая, но бодрая женщина.
– Ну, чего, Владимировна, мальца в турпоход-то берут? – грянула она зычным голосом.
– Разве вы сами не видите, моя милая, что все тут, – величественно отозвалась Наталья Владимировна.
– Ах ты, господи! – пробормотала в сторону Филимоновна. – Ведь какая умная женщина, а со слухом чего-то совсем. Я говорю, – повысила она голос, – нашего малохольного зятя соглашаются брать в турпоход?
– Опять пароход! – возмутилась Коврова-Водкина. – Я, кажется, уже говорила: наш Арнольдик никакого отношения к пароходам не имеет. Уж вам бы, Татьяна Филимоновна, это следовало бы знать.
– Слушай, Валера, а этот мальчик Арнольдик у них такой же? – с беспокойством шепнул Владислав Андреевич хозяину дома.
– Нет, вроде бы лучше, – поспешил успокоить его Петькин отец.
– Я говорю: в путешествие мальца взяли? – тем временем пробивалась Татьяна Филимоновна к сознанию дорогой хозяйки.
– Разумеется, взяли, – подтвердила та. – Такой молодой человек, как наш Арнольдик, украсит любое общество. Он будет у них душой компании.
Члены тайного братства скорчились от нового приступа смеха. Худой, как жердь, унылый Арнольдик произносил не больше одного слова в минуту, вечно жаловался на какие-то недомогания, а в компаниях в основном молчал и стеснялся.
– Чьей он там будет душой, мы еще посмотрим, – ответила Филимоновна, которую Арнольдик совершенно извел капризами по поводу еды.
Татьяна Филимоновна всю войну прошла снайпером. И вроде бы даже участвовала во взятии Берлина. После войны ее личная жизнь не сложилась. Теперь она уже много лет была приходящей домработницей Ковровой-Водкиной и, бдительно стоя на страже имущества любимой хозяйки, постоянно ждала от жизни подвохов и неприятностей. В целях самозащиты она даже обзавелась газовым пистолетом. Для окружающих женщина стала представлять опасность, потому что, едва заподозрив неладное, она открывала шквальный огонь. «Счастье еще, что у нее пистолет настоящими пулями не стреляет, – часто повторял Петька. – Иначе уже половина поселка бы полегла». Друзья были с ним совершенно согласны. Филимоновна даже в преклонном возрасте не утратила меткости глаза и твердости руки.
