– Что ж, – сказал гармост. – Милости просим. Но поблажек от меня не жди.
Ноэль пожал плечами, показывая, что предупреждение не по адресу. Он вообще производил впечатление человека, способного вынести гораздо больше других, а потому не нуждающегося в снисхождении. Мускулистый, жилистый, будто сплетенный из корней старого дерева, он выглядел старше своих двадцати пяти.
«Неудивительно, – подумал гармост. – На Торогайскую равнину он попал совсем еще зеленым, восемнадцатилетним, а там была такая кровавая каша, что не выдерживали и иные ветераны. После подобных испытаний человек сразу взрослеет. У этого парня не было веселой и беззаботной юности, как у его сверстников».
А писарь подумал: «Интересно, что он потерял в когорте Созидателей?»
– Теперь ты. – Гармост окинул следующего новичка неодобрительным взглядом.
Насколько ему понравился Ноэль, настолько этот вызывал у него инстинктивную неприязнь.
– Лахандан, – сделал шаг вперед новичок с легкими, серебристыми волосами.
«Лахандан», – старательно вывел писарь.
– А дальше?
– Просто – Лахандан, – ответил новобранец мягким глубоким голосом.
Тоже высокий, даже выше Раганы и самого гармоста, широкий в плечах, он все равно производил впечатление хрупкой стеклянной статуэтки. Что-то такое было в пропорциях его лица и фигуры, что сразу приходило на ум – не место такому человеку на поле боя.
Утонченные черты его прекрасного лица годились для картин и изваяний, но трудно было представить себе это же лицо перекошенным яростью, болью или страхом. Его глаза цвета стального клинка – два маленьких серебристых зеркальца, в которых вспыхивали синие огоньки, – смотрели безмятежно и спокойно. На розовых, изогнутых наподобие лука губах порхала легкая улыбка – гармост никак не мог разгадать ее, столько всего было в этом изгибе рта: и иронии, и печали, и сострадания, и какой-то почти детской радости.
Длинные тонкие пальцы, казалось, созданы, чтобы перебирать серебряные струны или ласкать возлюбленных, но не для того, чтобы сжимать рукоять меча. Да и сам его меч – длинный, тонкий, легкий, слегка изогнутый, покоившийся в драгоценных ножнах, украшенных изумительной резьбой по металлу и кости, – не походил ни на один из известных гармосту клинков.
– Как называется твое оружие? – спросил он небрежно.
– Это Антуриал, – ответил Лахандан, будто не называя, а представляя свой меч.
Впрочем, так оно и было.
– Понятно, – сказал гармост сухо, хотя ничего понятно не было. – Значит, просто Лахандан, и все.
