Почти то же самое говорили глаза Джека Ходжеса. Он был известным актером и снимался в боевиках. Приобретя за последние десять лет статус звезды, Ходжес пребывал на пике славы, пользуясь популярностью по обе стороны Атлантики. Продюсеры рвали его на части, а публика поклонялась ему, точно Богу. Однако теперь на его лице не осталось и следа от привычной высокомерной ухмылки. Взгляд пресыщенного жизнью плейбоя потух.
Его секретарша и по совместительству любовница Сюзанна сочувственно улыбнулась Меган, а ее карие глаза выражали готовность прийти на помощь.Улыбнувшись в ответ, Меган поклялась, что, когда все закончится – если, конечно, закончится вообще, – она непременно поблагодарит Сюзанну за этот ободряющий взгляд и поддержку. Затем она перевела взгляд на третью пару.
Мэтт и Линда Дюпре. Сначала их глаза выражали сочувствие и страх. Особенно глаза Мэтта, этого «сделавшего себя» миллионера, яхта которого направлялась сейчас к берегам Вест-Индии. Но теперь они были поглощены друг другом. Об их крепком браке много писали газеты, и теперь Меган видела, что это правда. Они крепко держались за руки, понимая, что одно лишь неверное движение – и никакие деньги в мире не спасут их.
Было приятно думать, что эта ужасная ситуация смогла пробудить в людях их лучшие чувства. Однако где-то в глубине сознания Меган мелькнула циничная мысль о том, что, когда все это кончится, Мэтт наверняка снова будет волочиться за каждой юбкой, а Линда, славившаяся своей ревностью, начнет изобретать новые способы удержать мужа.
Хватит! Нужно постараться подумать о чем-то другом.
Меган спокойно размышляла о том, что, возможно, впоследствии Дик Меланкамп сможет использовать в одном из своих фильмов царящую здесь особую атмосферу страха. В главной роли он снимет Джека Ходжеса. Только вот какая же несчастная старлетка сможет сыграть роль Меган Лейси? Женщину, которой все сочувствовали до тех пор, пока не убедились в том, что она опозорена и стала любовницей одного из главарей этой шайки бандитов.
Эта мысль поразила Меган, и она вдруг поняла, что больше не является «одной из них», одной из этих несчастных заложников. В глазах своих товарищей она запятнала себя, стала членом этой шайки бандитов. Пусть не по собственной воле, но она спала с одним из этих негодяев.
О Господи! Ну почему она не подумала об этом раньше? Ведь Зевс во всеуслышание объявил ее распутной женщиной. И кто теперь ей поверит? Никто даже не усомнится в словах Зевса. Никто из заложников не станет принимать во внимание тот факт, что у нее не было выбора. Но даже если бы и был, ей пришлось бы либо подчиниться, либо наблюдать, как один за одним умирают ее товарищи. Нет, они всегда будут думать о яей как о предательнице. Как знать, возможно, на их месте она повела бы себя так же?
